— Где же теперь литература?
— На вокзале у одного будочника. —Говорите, куда ее сплавить?
Ставский подумал.
— Нужно куда-нибудь поближе к вокзалу... К Гущину. Через мастерские пронести - никто не увидит.
— Надо, чтобы кто-нибудь помог перенести.
— Пойдем к Гущину, он и поможет.
И Матвей направился кончать предпринятое. Но он не утерпел, чтобы в этот же вечер не сходить еще и к Сигизмунду, и к Сабининым узнать, чем кончилась их игра со шпионами.
Оказалось — и тут все сошло благополучно. Илья, путешествовавший с Сигизмундом, водил по всему городу шпиона. Затем, отпустив Мунчика, пошел сзади агента с целью манеженья его по окраинам.
— А там, я думал, или изобью его, если не отстанет, или крикну, —рассказывал Илья, —публике, что меня преследует сумасшедший. Но шпик предпочел сам удрать куда-то в переулке.
У Качемова вышло совсем смешно. Он пошел на бульвар возле собора и сел на скамье. Семена отправил домой. Сел недалеко от Качемова и шпион. Долго так они вместе дежурили, пока Молотобоец не убедился, что шпион уходить не думает. Тогда он выбрал минуту, направился к агенту и бросил ему в морду сверток.
— На, чорт! Тварь! —зарычал он на шпиона. И, пока тот приходил в себя, бросился с бульвара, завернул за угол и исчез от преследования.
Убедившись, таким образом, что все кончилось великолепно, за исключением того, что почти всех участников этого вечера шпионы должны были приметить в лицо, Матвей, довольный удачей, пошел домой.
На другой день он узнал, что супруги Шпак все-таки арестованы.
Но как же злился жандармский полковник Артемьев, прозванный арестованными, с которыми он имел дело, Мопсом, когда, явившись через два часа после посещения мастеровыми дома Шпака, он не нашел там ни литературы, ни привезшей ее Веры Карауловой! Он рвал и метал и имел еще глупость уволить одного из дежуривших агентов, несмотря на то, что тот мог быть полезен ему хотя бы позднейшим опознанием некоторых из героев происшедшей истории.
Позже Матвей узнал, что у Мопса даже было несколько образцов из той литературы, которая находилась в корзинах. Жандарм считал по крайней мере трех человек в своих руках. И вдруг шпионы остались без какого бы то ни было клочка бумаги, так как даже газеты, в которые были завернуты брошенные Качемовым агенту доски, оставленный в дураках сыщик не решился принесть начальству, предпочтя ему соврать какую-то небылицу.
Матвей и вся организация торжествовали.
VIII. ЛИЧНОЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ.
Время шло. Продержалась несколько месяцев и начала спадать еще одна зима.
Возвратившись однажды домой с работы, Матвей увидел в гостях у матери двух торжественно заседающих соседок и принаряженного в крахмалку тенора из хора местной церкви Чернышева.
Он поздоровался с раздувшимися от церемонной важности выполнявших дипломатическую миссию кумушек и прошел в комнату, где были его книги. Он застал здесь переодевавшуюся и прихорашивавшуюся Нюру.
— В чем дело, Нюрочка, что у нас за церемония приема?
— Сватать пришли меня. Вася Чернышев ухаживает за мною и теперь хочет жениться.
— Да? А ты как?
— А я, что же, — покраснела немного сестра. —Из казаков меня замуж никто не возьмет, знакомых больше нет. Если откладывать, то придется вечно сидеть. А он не хуже других. Может завести хозяйство. Меня сильно любит.
— Так вы не могли пожениться без этих своден, которые пришли торговаться. Разве нельзя проще было. Ведь ты же знаешь, что это старая мода: без кабака с ними не обойдешься...
— Ну, Мотя, смотри сам: ведь маму же на новый лад не переделаешь. Соседи пальцами все тыкать будут. Да и из молодых людей здесь над такой женитьбой будут только смеяться. Это не город ведь, чтобы делать как хочешь...
— А как же социализм, Нюра! Ведь ты говорила, что войдешь в кружок на фабрике, будешь распространять там книжки.
— А социализм что: Вася тоже говорит, что сочувствует революционерам и всему нашему делу. Фабрику я брошу, потому что Вася не хочет чтобы я работала. А тебе, если что нужно будет, вместе с мужем помогать станем. Ведь ты знаешь, что я от своего не отступлю, хоть и замужем буду.
Матвей посмотрел на сестру. Он ясно чувствовал, что в бездельничающем пустом обывателе, каким был проявляющий себя только в праздничных выпивках и гулянках молодежи предмет страсти станичных девиц — красивый тенор Василий Чернышев, его неосторожно решившая вопрос своей жизни сестра скоро разочаруется. Что уже там говорить о помощи революционерам со стороны Нюры после замужества с этим соловьем? Была бы хоть ее собственная судьба не изуродована. А что это случится, Матвей ни на минуту не сомневался.