Сидевший на козлах погонщик клячи прицелился было из-за угла телеги захлопнуть дверь клетки, но сейчас же боязливо отодвинулся и махнул рукой.
Все трое рабочих, наконец, сошлись в задок телеги, откуда убежали собаки и начали горячо спорить, оглашая воздух трехъ-этажной словесностью и упрекая друг друга в непринятии мер.
- Ну, браво! —сказал Матвей. —Теперь подерутся. Идемте дальше. Молодец Анатолий, не задумываясь, на всей улице переполох поднял.
— Собачий спаситель! — засмеялся Семен.
Анатолий с засунутыми в карманы руками спокойно шагал рядом с товарищами.
— Если бы так арестантов из тюрьмы... Вот мокренько
стало бы от буржуев, —высказал мечту Сигизмунд.
— Размечтался, Мунчик! Обожди, дружок, обойдемся и без арестантов... Сами еще лучше с ними справимся.
— Куда пойдем? —спросил Сабинин, когда компания оказалась вблизи главных улиц. —Может-быть, в Нахичевань зашагаем?
— Если деньги есть, пойдемте в театр сегодня, —предложил Семен, —Там опера.
— Опера? — с сомнением протянул Сабинин. Я один раз попробовал пойти на оперу, и довольно. Больше, извините, не ходок туда.
— И я тоже, —сказал Сигизмунд.
Матвей и Семен вопросительно взглянули на своих младших товарищей.
— Почему?
— Я в будни один раз пошел туда, — сказал Сигизмунд, — а пред этим таскал дома уголь в сарай; вывозился. Мне билет продали, а в театр билетер не пускает. «Такие собирают подаянки, а не по театрам ходят. Соберите на костюм себе». И начал с публикою зубоскалить насчет меня. От стыда едва выскочил оттуда.
— Сволочь! — выругался Матвей, —Буржуй тебе в морду наплевать может, а ты с ним в один театр войти не смей. Владыки!
— А я, —в свою очередь рассказал Сабинин, — купил раз на галерку билет, но билетер куда-то от двери отошел, а я по ошибке попал в партер. На меня там все уставились: «Жулик, жулик», а капельдинер посмотрел билет и выставил. Тоже все сверху, как Сигизмунда, биноклями провожают, пальцами тычут. После этого Васька Перелешин в театральной электричке стал работать, и хотел меня зайцем провесть, но я закаялся навсегда.
— Хоть бы раз буржуев самих разогнать из театра, как-нибудь, — сказал Семен.
— А можно! —задумчиво сказал Матвей.
— Как?
— Придется в хулиганов превратиться.
— Ну, страсти! Нас и так считают хулиганами.
— Твой приятель, этот с электрички, может провесть нас в театр перед началом спектакля, Анатолий? —спросил Матвей Сабинина.
— Проведет и еще поможет сделать, что нужно.
— Он там сейчас?
— Обязательно. Перед спектаклем электротехник и он раньше всех приходят.
— Ну, это нам и нужно. Нужно забраться сейчас, пока там никого нет, в театр. В театре в каждой ложе, перед каждым креслом давайте напишем наши изречения в честь буржуев. Заборные двухстишия и четверостишия. Знает кто-нибудь из вас подходящие?
Семен залился: —Еще бы!
Анатолий и Сигизмунд, хмыкнули и кивнули головой.
— Здорово!
— А потом? — спросил Семен.
— А потом буржуи разгонятся в ложи и приготовятся делать оценку оперы и выражать благородные мысли, и споткнутся об нашу литературу.
— Ну и благородство получится!
— Разбегутся черти..
— Или позовут режиссера да скандал сочинят.
— Посмотрим, что будет, — сказал Матвей. Идите и орудуйте, Сигизмунд с Анатолием, а мы с Семеном на бульваре вас обождем. Всем не имеет смысла итти. Потом пойдем на спектакль.
— А ты напиши, Матвей, несколько изречений позабористей; я мало знаю, — сказал Сигизмунд.
Матвей вырвал из записной книжки пару листов и, смеясь, начал вспоминать специфические произведения.
— Мелу и угля вы достанете? — спросил он отправляющихся, кончив запись.
— Найдем!
Компания разделилась. Сигизмунд и Анатолий пошли в театр, а Матвей и Семен завернули за угол, прошли несколько раз среди других гуляющих по главной улице и, выждав достаточно времени, вышли на бульвары.
Через четверть часа возвратились уходившие дебоширы.
— Ну, что? —спросил Матвей, видя, однако, и сам, что на каждом из возвратившихся еще белеют остатки мела на куртках — следы вытирания рук.
— Все сделано!
— Не артачился Перелешка? Провел?