Поп взвизгнул, охваченный минутным страхом, которого не мог сдержать. Пробежал на мгновенье мороз по коже и у большинства, не посвященных в затею Мотьки детишек. Но вдруг все сразу увидели, что скелет был на колесиках.
Ученики снова прыснули. Поп растерянно остановился и посмотрел на Ваньку Гапонова. Он считал, что это проделал казаченок, но тот имел влиятельного отца. А раз это так, то к этому можно было отнестись, как к шутке. И священник, вытирая на лбу холодный пот, сел для того, чтобы кое-как кончить урок.
— На тебя, Золотоголовый, я пожалуюсь папаше, —заявил он ничего неведавшему рыжему Ваньке.
Когда урок кончился, разобиженный поп действительно отправился в Гниловскую станицу.
Кавалерские сорванцы вволю посмеялись, узнав об этом.
Мотьке, между тем, не во всем везло после того, как он попал в школу.
Начав ученье, он решил завести более близкое знакомство с юной, счастливой обитательницей особняка в городе.
Разыскать памятный ему по редкому происшествию двор и проторчать возле него полдня, по временам заглядывая через решетку сада, не составляло для Мотьки никакого труда. Но ничего из этого предприятия не вышло сначала.
В самом барском доме долгое время не видно было никаких признаков жизни. В саду — по одну сторону дома — с несколькими аллеями, беседкой и фонтаном — то же самое. Из двухэтажного флигеля, стоявшего рядом с конюшней, должно быть, и сараем, показался однажды сторож, а другой раз вышла и возвратилась с бутылкой, купив где-нибудь поблизости масла, пожилая еврейка.
Никакого намека на пребывание здесь кружевной, нарушившей Мотькин покой, девочки, не было.
Мотька сделал первый свой визит сюда в такое время, когда дворники только что кончили подметать улицы и простоял почти до полудня, но без результата. Он, однако, не упал духом. Раза два в неделю стал он систематически дежурить возле притягательного дома, отрываясь для этого от своего промысла — розысков и продажи железного лома. Во время этих дежурств он замечал — то выезд на рысаках папаши девочки, то приезд его, вместе с дамой, то выход той же дамы, то возвращение из школы каких-то учениц, обитающих, очевидно, во флигеле; раз показалась гувернантка, пройдя с бутылками в какое-то помещение в саду, за домом. Там, как узнал потом Мотька, был ледник.
Наконец, долготерпение Мотьки увенчалось полным успехом. Потеряв почти уже надежду увидеть девочку живой, он в одно воскресенье приблизился к решетке и застыл от неожиданности, увидев ее с гувернанткой вблизи группы школьниц и пары мальчиков, игравших с увлечением в мяч.
Ворота были раскрыты и дети возились у самых ворот. Мотька быстро пришел в себя и вошел во двор.
Девочка тоже увидела покушавшегося на цветок бродяжку и тоже вспыхнула.
Рива! —позвала она одну из игравших девочек.
Школьница, евреечка в коротенькой юбочке и блузке с галстухом, побежала с мячем в руках к ней и, полминуты пошептавшись, обернулась к Мотьке.
— Иди играть с нами, замазур!
Вслед за этим мяч из ее рук полетел к Мотьке. Мотька быстро переменил позицию и, подхватив мяч, бросил его другой евреечке в матросской рубашке, а сам шагнул к двум мальчуганам, видя, что с ними надо знакомиться, и остановился возле них.
— Ты кто такой? —тоном распорядителя попробовал спросить его курчавый малыш, напоминавший евангельского младенца на картинках библии, в роде тех, с которыми Мотька до сих пор только воевал.
— Никто. Отставной козы барабанщик.
Очевидно распорядительский тон, хотя бы и херувима с евангельской картинки, Мотьке не понравился. Он сам привык командовать. Знакомство грозило сорваться. Курчавый школяр учел это и обратился к Мотьке несколько сдержаннее.
— Ну... откуда ты взялся?
— От сырости завелся.
— О, чорт! Показать тебе пугач?
— Покажи!
— Сенька, выстрели — просительно тронул за руку разговаривавшего другой крохотный мальчуган.
Сенька вынул из кармана пугач и заложил в него пистон.
— А стрелять пойдем на берег — важно поднял он голову, —здесь селедки 1) не дают: пугач отнимут.
— Я могу стрелять из настоящего револьвера — объявил Мотька с независимым видом, хотя и кивнул одобрительно головой в ответ на приглашение итти на берег»
— А револьвер у тебя есть? — живо заинтересовался Сенька.
— Шестизарядный бульдог — не моргнув, соврал Мотька, зная что он не рискует быть изобличенным, если Сенька захочет проверить наличие такой редкой собственности. Револьвер был у сторожа — отца Петьки-музыканта. Но Петька для общей надобности ребят таскал его время от времени у отца, а патроны сообща добывались благодаря знакомствам Мотьки с железно-скобяными коммерсантами. Благодаря этому, стрельба для кавалерцев новостью действительно не была.