Все сидящие за столом закивали.
— А что ты думаешь, Топаз? — спросил Гуверс.
— Я думаю, стоит побороться, — сказала она, — ведь если Ник и Джерри правы и у нас нет возможности убедить в чем-то «Меншн», никто из руководителей компании после перехода «Америкэн мэгэзинз» к «Меншн» не удержится на месте. Как произошло со всеми, кого поглотила «Меншн индастриз» до нас.
— Мы не можем бороться с «Меншн». Надо быть реалистами, — ответил Брэдбери.
— «Америкэн мэгэзинз» — большая корпорация, — согласился Лазар, — но «Меншн индастриз» — огромный конгломерат.
— Ну а кто не пережил подобного? Одну компанию поглощает другая… Это жизнь, — философски напомнил Дамиан.
Топаз поняла: поток аргументов против захлестнет ее. Но все равно она не уступит большинству. Не может. Как же так — получить власть и разрешить какому-то жадному конгломерату вырвать у тебя ее из глотки? Конечно, она могла бы найти работу в другом месте, у нее образцовая репутация. Но она слишком много вложила в «Импэкт», в «Экономик мансли» и вообще во все. Так что черта с два она уйдет отсюда просто так. И кто скажет, какие шансы были бы у нее в другой компании — в «Конде Наст», например?
Все они придерживаются страусовой политики. Если я спрячу голову в песок, то, поскольку я не вижу это чудовище, оно не видит и меня. Если я любезно обойдусь с мистером Майлзом, может, он отстанет от меня?
Но Топаз знала — они не правы. Если «Меншн индастриз» купит «Америкэн», ни один из членов правления не усидит в своем кресле. Ясно, как Божий день. Но эти люди не хотели понимать угрожающей реальности.
Топаз перехватила взгляд Квина, когда она возражала и призывала побороться. Ей показалось, парень понимает суть дела, и это еще больше уверило ее в собственной правоте.
— Слушайте, вы прямо готовы сдаться сразу! — нетерпеливо прервала она. — Да, им всегда удавалось задуманное. А значит, по закону средних чисел когда-то должна выйти осечка.
— Ну да, конечно, Топаз, — пробормотала Луиза, но в ее тоне явно прозвучало: гормоны.
— Ты занимаешься кадрами и ни черта не смыслишь в финансовых делах, — резко повернулась к ней Топаз, взъярившись от ее откровенного взгляда на большой живот. — Я руковожу шестью журналами и собираюсь заниматься этим и дальше. А если кто-то счастлив подлизываться к Коннору Майлзу и распрощаться с работой, пожалуйста. Но я не собираюсь.
Гуверс, сощурившись, понаблюдал за ней, потом повернулся к адвокату:
— Эли, с чего нам начать?
Тот развел руками:
— Прибегнуть к тактике проволочек. Блокировать бумаги. Снять с постов редакторов, не имеющих американского гражданства. Обычные приемы.
— Так, приступаем немедленно, — сказал председатель. — Он повернулся к банкирам. — Мы нанимаем «Моган Макаскил» представлять нас, как и договорились. Топаз, Дамиан и я будем связующим звеном с компанией. Харви, ты, Эд и Нил приготовите всю статистику и все выкладки, попытаемся убедить любого хищника или очень усердного мошенника, что у нас дела даже лучше, чем кажется.
— Так я не понял, — сказал Нил, — что мы выбираем — борьбу или переговоры?
— И то, и другое, — ответил Гуверс. — В этой ситуации надо испробовать все.
Топаз посмотрела в окно на Манхэттен, на линию небоскребов, сиявших на солнце. Она сидела в новом ортопедическом кресле, которое Джон настоял купить по мере развития ее беременности.
Рядом лежал тонометр, предполагалось, она каждый день станет измерять давление. Но этого она терпеть не могла. Беременность, стресс на работе, их сочетание… О, у Джо давно был бы припадок.
Вот он бы, он бы попытался узнать, что такое быть беременной, когда одна компания собирается проглотить другую. Так что сейчас, подумала Топаз, на ней двойной груз.
В город приходило лето… Она замечала его приход даже из своего гнезда с кондиционером. Солнце вспыхивало на маленьких машинках внизу, его лучи отражались на поверхности Гудзона. Топаз любила лето, даже очень жаркое. А это лето для нее особенное — в августе она станет матерью…
И вдруг настроение Топаз поднялось. «Ребенок… Мой ребенок… — подумала она, и вдруг благоговение охватило ее. Она с нежностью положила руки на живот, надеясь почувствовать движение, ее захлестнуло огромное чувство любви и счастья. — Ребенок Джо, наш ребенок… На кого он похож? Какой он? Она искренне надеялась, что ребенок будет черноволосым, с голубыми глазами… Интересно — мальчик или девочка? Джо очень хотел выяснить, но Топаз настояла — нет. Всему свое время».