Девочка не должна быть такой. Дочь должна помогать матери по дому. Нет, он ей не разрешит. Она не пойдет на экзамены.
Топаз почувствовала, как ее слезы переплавляются в ярость. Пусть так, решила она: отец отвернулся от нее, и она поступит точно так же. Тайно от всех девушка сдала экзамены и получила вожделенную стипендию.
Через два дня Топаз упаковала вещички, поцеловала на прощание братьев, мать и уехала. Без отцовского благословения. Сердце ее было разбито, но Топаз не показывала своих подлинных чувств. Ну и ладно, теперь она предоставлена самой себе.
В общем, для обеих девушек Оксфорд стал как бы выходом из тяжелой семейной ситуации. В то ослепительно яркое лето старинный город, угнездившийся среди пологих склонов Костволдских холмов, казался еще красивее, чем обычно, ибо он принял их в свои объятия. А для толкового студента годы учебы в Оксфорде — прекрасная генеральная репетиция перед реальной жизнью.
Больше всего на свете Топаз хотела стать журналисткой. Постоянно общаться с интересными людьми, быть в курсе всего и потом на страницах газет и журналов выдавать сенсационные материалы под броскими заголовками. Люди будут смеяться, если она захочет, пугаться, если она захочет. Она заставит их менять взгляды. Смотреть на жизнь ее глазами. Она станет разоблачать, удивлять, развлекать, поучать. И делать на этом кучу денег.
В первый свой день в Оксфорде Топаз сразу же стала обживаться. Осмотрела комнату, распаковала вещи и сварила чашку кофе, потом сходила к привратнику, записалась в регистрационной книге, как полагается новичку, изучила бумаги, засунутые в ее ящичек для корреспонденции. В основном это были листовки от разных университетских обществ, отчаянно старавшихся привлечь к себе «свежак», как называли только что поступивших. Одна бумажка была от «Червелл», студенческой газеты, искавшей внештатников. Топаз аккуратно сложила ее и опустила в сумку, остальное листки выбросила, не взглянув.
Ровена Гордон тоже совершенно точно знала, чего хочет. Но она понимала — в этом деле Оксфорд ей не помощник. Она мечтала заняться музыкальным бизнесом, звукозаписью. В последние два года в школе Ровена, холодная блондинка, известная тем, что ни разу не взглянула ни на одного мальчика, вдруг поняла: она страстная поклонница рок-музыки. Дикие мрачные ритмы, неприкрыто сексуальные тексты, опасные взгляды музыкантов — все шокировавшее друзей возбуждало Ровену. Тяжелый рок — особый мир, совершенно непохожий на все, что ее окружало.
Родители слышали об этой страсти от воспитательницы, но едва ли поверили. Как могла их дочь, свободная от житейских забот, оказаться вовлеченной в такую грязь, мерзость? Воспитательница с большим неодобрением отнеслась к увлечению Ровены, но мистер Гордон хранил спокойствие. Педагог, знавшая Ровену несколько лет, чувствовала в девочке то, чего не понимали и не видели родители, — глубоко затаившийся темперамент и сексуальность. Казалось бы, она — само воплощение девственности, но как много обещали в будущем плавные движения ее стройного тела, пухлые мягкие губы.
Ровена была умная девочка и очень быстро поняла, что пока нужно держать свои мысли и желания при себе, — музыка подождет, пока она закончит Оксфорд.
В первый семестр Ровена, студентка Крайстчерч, одного из колледжей Оксфорда, вступила в «Оксфорд юнион», самое престижное студенческое общество университета, с намерением стать его президентом.
Три четверти студентов состояли его членами. У «Юнион» были собственные здания в центре городка, он владел дешевым пивным баром и коктейль-баром, всегда битком набитыми молодежью. На «Юнион» смотрели как на питомник британской политической элиты. Премьер-министры, члены кабинета от Гладстона до Майкла Хезелтайна являлись в свое время его членами правления или президентами. В первом семестре Ровена и Топаз слушали доклады выдающихся личностей — Генри Киссинджера, Гэри Холла, Уоррена Битти и принцессу…
Ровена с головой погрузилась в дела «Юнион». Она не умела писать, как Топаз, но оратором была несравненным. И очень скоро поняла: оказывается, поучая толпу, шутя с ней, споря, бросая вызов, держа ее взглядом, интонацией, можно испытывать что-то вроде сексуального удовольствия. Она обожала риторику, протокол, когда нужно было обращаться: «мадам библиотекарь», «мистер председатель», «уважаемая леди из Сент-Хилд». Ровена решила участвовать в выборах в «Юнион», и скоро ей довелось узнать, что такое жуткая вражда, нарушение заключенных договоров, сорванные встречи.