И что за толпа! Ровена прошла мимо Мадонны, а потом обнаружила, что они с Джошем едут в одном лифте с Арнольдом Шварценеггером и Си Ньюхаузом, главным магнатом группы журналов «Конде Наст». Оберман, направляясь за шампанским для Ровены, чуть не задел локтем Генри Киссинджера, оживленно беседовавшего с Генри Крависом.
— Давай смелей детка, — сказал он. Старикан в свои семьдесят два чувствовал себя отлично. — Я хочу представить тебя некоторым.
В следующие десять минут Ровена Гордон, которая жила и дышала только в мире музыкальною бизнеса и готова была умереть за него, оказалась на седьмом небе.
— Ахмет Эртеган. Ровена Гордон.
— Ровена, ты не знакома с Сильвией Роун? Нет?
— Томми Моттола. Клайв Дэвис. Мишель Энтони. Джо Смит. Алан Леви.
Ровена пожимала руки, с трудом подавляя желание сделать книксен.
— Это Рик Рубин, — сказал Джош, представляя громилу, рядом с ней казавшегося настоящим медведем.
«Боже мой, — думала Ровена, пожимая руку принцу хеви-метал. — От него исходит запах тестостерона».
— Мне нравится «Атомик масс», с которым работает Кребс, громко заявил Рубин. — Об этой группе много говорят.
— Да, они великолепны, — согласилась Ровена, сияя от гордости. — А я думаю, вы потрясающее поработали с группой «Разрешается болеть».
— Спасибо, — кивнул Рубин.
— Ровена, перестань флиртовать со всеми подряд, — громко велел Джош, заставив ее еще больше покраснеть.
— Убирайся с моих глаз, Оберман, — дружелюбно посоветовал Рубин.
— О Господи! Батман и Робин! — воскликнул Оберман, хватая двух мужчин, проходивших мимо.
— Привет, джентльмены! Подойдите, познакомьтесь с новым представителем моей фирмы в Нью-Йорке. Ровена, познакомься-ка, а потом подпиши с ними контракт на программу, за которую они возьмутся.
Ровена испугалась, что сейчас уронит бокал. Боже милостивый, два самых легендарных менеджера в мире…
— Эй, привет! Рады вас видеть, — сказали Клифф Бернстайн и Питер Менсх.
— Ну как вы находите Нью-Йорк? — поинтересовался Бернстайн, на все плевавший и явившийся на бал в рубашке и джинсах.
— О, он очень большой, — пробормотала Ровена. Силы покидали ее, она едва могла поддерживать разговор.
Мужчины добродушно согласились — Нью-Йорк действительно велик, — а потом завели оживленную беседу о перспективах «Метс» в этом сезоне, они очень смешно говорили — одни начинал фразу, а другой заканчивал.
— Сделай мне одолжение, — тихо сказал Оберман после их ухода, — никогда не занимайся любовью с этими парнями.
— Но я и не собираюсь.
На другом конце сада Топаз тоже пребывала на седьмом небе. Потому что Натан наконец познакомил ее с Тиной Браун. И она похвалила ее за «Герлфренд».
— Извини меня, Марселла, — ухмыльнулась Марисса, отталкивая Топаз, не хотевшую уходить от изысканно одетой редакторши британского журнала «Космополитэн». — Топаз, разве ты не была знакома с Ровеной Гордон во время учебы?
— А что? — резко спросила Топаз.
— Да то, что вон она, — промурлыкала Марисса.
Случилось так, что именно в этот момент Ровена бросила взгляд влево и застыла, парализованная на месте.
Они не видели друг друга три года.
— Леди и джентльмены! — объявил официант — Ужин подан.
Элизабет Мартин, как все согласились, на этот раз превзошла самое себя. В меню эта часть приема называлась «Акт второй: сказочная еда». И так оно и было.
Обеденный зал выглядел, как глава из книжки «Чарли и шоколадная фабрика» В центре стоял стол на двести персон, утопающий в слащавой пышности. Миниатюрные поезда бегали по столу. В вагонетках одного лежали перепелиные яйца и сельдерей, в другом — шоколадки от Годива, а в третьем — икра. Роботы-люди дерганой походкой перемещались среди гостей с подносами — шампанское, первоклассные вина, свежедавленый малиновый сок, холодный чай и кока, разлитая в стеклянные бутылочки. Невзирая на время года, атрибуты самых разных детских праздников виднелись повсюду. Тыквы с зажженными свечами и вырезанными улыбками, фейерверки для Четвертого июля, пасхальные яйца и шоколадные кролики, новогодние елки, украшенные блестками и безделушками, а под ними — подарки, которые каждый из гостей должен был взять сам: часы «Роллекс», серебряные запонки, флакончики духов «Джой», «Шанель № 5». И все просто не знали, куда смотреть.
— Черт побери, как экстравагантно! — расхохотался Джо Голдштейн, сидевший с той же стороны стола, что и Топаз.