— Что вы любите? — спросила она, обернувшись через плечо.
— Все, что вам угодно! Уверен, что вы играете только хорошие вещи.
Он не был большим знатоком музыки, хотя иногда посещал концерты.
Пальцы Зины забегали по клавишам. Играла она довольно сносно.
Мурзе ее исполнение понравилось, даже восхитило его. В этих необычных условиях, в уютном салоне, наедине с красивой женщиной музыка производила куда большее впечатление, чем на концерте известного пианиста в огромном зале.
— Восхитительно! Вы прелестно играете! — воскликнул он, когда она окончила.
— О, что вы! Я же только учусь… Не торопитесь с комплиментами.
Мурза заявил, что музыка его страсть. И осведомился, каких композиторов предпочитает она.
— Идите сюда — покажу.
Он подошел к пианино.
Теперь она была дружески расположена и счастлива, как ребенок, листала ноты, показывала их Мурзе. Они долго рассматривали каждую тетрадь. Ее ароматные волосы касались его щеки.
— Чайковский — вот мой бог! — восторженно шептала Зина, доверчиво касаясь плечом плеча Мурзы.
Эта ее близость, изящная фигурка, белая, как алебастр, шея, обнаженные руки и шелковистые волосы опьяняли Мурзу сильнее, чем самое лучшее вино. Его руки дрожали, голос прерывался.
Они встретились на узком мостике, еще один порыв чувств — и можно было потерять равновесие… Заметив опасность, Зенона решила отступать. Прекрасно понимая, что к чему, она постаралась не делать необдуманных шагов. Отошла в сторонку, привела в порядок ноты и со скрытым девичьим кокетством взглянула на гостя. Прищурилась, стрельнула глазами.
На какое-то мгновение Алексас Мурза почувствовал, что не он, а его загипнотизировали. Он сделал шаг к ней и поймал ее руку.
— Сударыня! — только и мог произнести он. Резко притянул ее к себе и обнял за талию.
Домантене ловко выскользнула из его рук, и не успел он сообразить, что произошло, как она оказалась в противоположном углу салона, там, где они сидели прежде.
— С вами опасно иметь дело… — улыбнулась она, поправляя волосы.
Он был обескуражен и молчал.
— Так-то вы интересуетесь композиторами!
«Ты начал делать слишком рискованные прыжки, старый волк. Надо быть поосторожнее…» — решил он.
— Раньше вы, кажется, говорили, что цените только поэзию…
— Я ценю только вас. Вам поклоняюсь… — ответил он глуховато.
Зенона подняла на него глаза и тут же отвела их в сторону.
— Бог мой, что вы говорите! Садитесь лучше! Сейчас прикажу подать кофе… А скоро и Викторас придет, — подчеркнуто любезно затараторила она, хотя в глазах ее мелькала растерянность.
Мурза подошел ближе, поклонился.
— Благодарю вас, сударыня, но я должен спешить. Заседание. С Викторасом встречусь в другой раз.
Он решил прикинуться равнодушным и холодным. На самом же деле Домантене очень заинтриговала его. Этот закоренелый холостяк истосковался по женщине, которую надо завоевывать, которая соблазняла бы и восхищала, была бы одновременно недоступна и игрива, как бабочка.
Проводив гостя до дверей салона, Домантене сказала на прощание:
— Не забывайте нас.
Сообщив вернувшемуся мужу о визите Мурзы, Зина спросила озабоченно:
— Что это у тебя там за скандалы?
— Какие скандалы? — удивился он.
— Боже мой, господин Мурза говорил, что тобою недовольны в центре. О чем ты думаешь, Викторас?
— Пустяки!.. — отмахнулся он. — Странно, что такой ерундой морочат голову Мурзе.
— Как ерундой?! Тебе все пустяки… — взволновалась жена. — Странный ты человек… Ни о чем не думаешь! А ну как повредишь своей карьере?!
— Ты хочешь сказать — службе? — недовольно уточнил Домантас.
— Ну, службе, не все ли равно?
— Я поступаю так, как того требует моя должность. И если сделал несколько замечаний членам нашей партии, тем лучше! Всякий объективно мыслящий человек поддержит меня. Недовольны только бездельники.
— Но господин Мурза говорит, что ты совсем забыл о партийных делах.
— Не слушай ты его! Если я не пишу таких демагогических статей, как он, это еще не значит, что я не интересуюсь делами партии. Я хочу хорошо выполнять свои обязанности и приносить пользу всей стране, а тем самым — и партии. А кроме того, у нас в партии не все такие, как Мурза. Большинство — бессребреники. Люди с идеалами, они ничего не жалеют для нации.
— Но ведь директорский пост устроил тебе Мурза, и следовало бы больше считаться с его мнением.
Зина поднялась и, подойдя к окну, оперлась о подоконник. Она знала, что столь ответственное место досталось ее мужу только благодаря протекции Мурзы, и была уверена — немилость этого деятеля может снова низвергнуть Виктораса в прежнее состояние.