— Я полагаю, всем уже известно, — начал он, — какова повестка дня нашего совещания. Она очень коротка: мы должны очистить наши учреждения от врагов нации и государства. Наиболее активные члены нашей партии уже давно составили списки тех, кто, получая жалованье от казны, ведет антигосударственную работу. Лица, включенные в списки, хорошо известны, их деятельность изучена, и, думаю, никто не будет оспаривать сложившегося о них мнения. Тем не менее разрешается защищать их, если найдутся желающие… Проявим, так сказать, объективность. А уж потом примем решение и сообщим начальнику увольняемого. И он обязан будет выполнить его! Прошу референта зачитать список.
Молодой человек положил перед собой лист бумаги.
— Юстинас Сидабрас, служащий министерства юстиции. На одном митинге выступил против нашего инструктора и подрывал авторитет власти.
— Возражает ли кто-нибудь против его увольнения? — спросил председательствующий.
Домантас поднял руку.
— Господин Домантас? Прошу вас, прошу. — В голосе Мурзы прозвучала неприкрытая ирония.
Все посмотрели на Домантаса.
— Видимо, господин Сидабрас, срезав нашего инструктора, подорвал авторитет власти, — тоже иронически начал Домантас. — Других преступлений за ним не числится? А может, предложить нашим активистам, выходя на трибуну, прихватывать побольше совести и мозгов — тогда не было бы нужды увольнять ни в чем не повинных людей! Предлагаю не трогать этого человека.
— Может, родственник? — послышалось из угла.
— Даже не знакомый.
— Ах вот как!.. А нам он очень хорошо знаком. Это очень активный приверженец ляудининков[7], давно уже известный своей антигосударственной деятельностью. Непременно уволить.
— Будет знать Сидабрас[8], как звенеть!
— Кто против? — спросил председатель. — Один. Постановляем: уволить. Прошу читать дальше.
Дальнейшее обсуждение шло без помех. Референт коротко докладывал о каждом: ярый оппозиционер, враг государства, подстрекатель. Защитников больше не находилось. Попытался было Домантас вступиться еще за одного, но не успел и рта раскрыть, как несколько голосов сразу же закричало:
— А ты его знаешь?!
— Хорошо ли господин Домантас знает обвиняемого?
И Домантас снова вынужден был замолчать.
Еще один директор департамента хотел заступиться за своего служащего, но и ему заткнули рот. Хотя он хорошо знал своего подзащитного, но не смог привести веских аргументов для доказательства его лояльности и, конечно, не сумел убедить «активистов» в своей правоте.
Председатель спрашивал только, кто «против». Само собой разумелось, что остальные «за». Это очень удобно и практично: экономится время и, кроме того, не слишком отягощается совесть присутствующих. Они не голосуют за увольнение. И вообще у Мурзы мягкий характер. Он несколько раз повторял: дескать, ничего страшного нет, каждый уволенный имеет возможность исправиться и снова вернуться на государственную службу. К тому же в стране достаточно и частных заведений. Никто от голода не умрет, волноваться нечего. А кроме того, это будет уроком всем остальным, тем, кого господь не наградил патриотической сознательностью.
Уже в конце списка референт прочитал:
— Юлия Бутаутайте, служащая департамента экономики министерства сообщений, ярая социал-демократка.
Домантас только откинулся на спинку стула и, словно не понимая, некоторое время смотрел на референта.
— Хочет ли кто-нибудь выступить в ее защиту? — спросил Алексас Мурза, в упор глядя на Виктораса.
Остальные, словно что-то предчувствуя, тоже уставились на него. Некоторые начали перешептываться.
— Хватит! Бутаутайте вам не уволить! — резко выкрикнул Домантас и покраснел.
Присутствующие были шокированы. Никто не ожидал такой энергичной реакции. Референт беспокойно покусывал губу. Из угла донеслось:
— Ого!
— Может быть, господин Домантас подробнее изложит мотивы, по которым он считает невозможным увольнение Бутаутайте?
— Вам нужны мотивы? Пожалуйста: Юлия Бутаутайте — лучший работник департамента. Пожалуй, она самая образованная женщина во всем министерстве.
— Лучше всех изучила программу социал-демократической партии, — процедил референт.
— Господин Домантас высказался против. У кого-нибудь есть возражения?
— Прошу слова! — отозвался один из «активистов». Он вскочил со стула и начал: — Очень печально, что господин Домантас вступается за людей, являющихся врагами страны и нации. Слишком мы с ними миндальничаем. Таким деятелям место в тюрьме, а не на государственной службе. Мало того, что они находят приют в муниципальных и частных учреждениях, господин Домантас не прочь пригреть их и в министерствах. Это уже слишком, уважаемый господин директор! Такого мы от вас не ждали!..