— Открой, Егоров, — пробурчал Иван.
Он почувствовал непреодолимую усталость. Казалось, еще мгновение, и силы покинут его, так и сядет в этой комнате на табуретку и уснет. Он ведь не сомневался, что Егорова здесь нет. Заскочил домой, взял две запасные обоймы и острую косу, думал: ну, теперь никуда этот Зверь не денется. Ошибся… Это был не Егоров. Кто же в таком случае? Или — что?
— Я сплю, приходи утром, — ответил Егоров.
— Значит, не откроешь? — спросил Иван.
— Только в том случае, если у тебя есть ордер на обыск.
— Да в чем дело, Ваня? — спрашивала баба Лиза, дергая участкового за рукав куртки. — Почему ты так хочешь войти к Володе? Ты можешь толком объяснить или нет?
— Да что тут объяснять! — в сердцах махнул рукой Иван.
Повернулся и пошел к выходу.
— Ты уж извини, Володя, — сказала баба Лиза, выключила свет и поспешила за Иваном.
Но не догнала его. За воротами взревел мотоцикл, унося Ивана в ночную мглу.
12
На утро Иван проснулся рано, быстро позавтракал, оседлал мотоцикл и поехал к бабе Лизе. Накануне ночью он долго не мог уснуть — это лишь казалось, что коснется головой подушки и тотчас же отключится. Нервное напряжение сумасшедшего дня спадало понемногу, уступая место вопросам, на которые не было ответа.
После долгих раздумий Иван решил, что поговорить с Егоровым все же необходимо. Поговорить, посмотреть на него, послушать, что скажет. С тем и уснул.
Баба Лиза подметала двор, смахивая опавшие листья в большую кучу у ворот. Она не удивилась, увидев Ивана.
— Чувствовала, что ты приедешь, Ваня. Небось хочешь поговорить с Володей, пока он не уехал на работу?
— Хочу, — кивнул Иван.
— Только прошу тебя, не ругайся с ним, он проснулся не в духе, весь какой-то помятый, и на лице вроде как шрам появился, а может, лежал неудобно… Говорит, из-за тебя не выспался.
— Конечно, из-за меня, — сказал Иван, направляясь к кухне.
И снова забилось, запульсировало в сердце предчувствие: это был Егоров! Просто ночью успел вернуться раньше него.
Егоров стоял в передней комнате перед зеркальцем, висевшим на стене, причесывался. Легкая куртка стального цвета, такие же брюки, голубая рубашка, красный галстук — франт! Начальник электроцеха. Но лицо… У него было лицо человека, получившего накануне жестокую нахлобучку: темное, опухшее. Однако ни синяка, ни царапины не было заметно. Только белая полоска шрама на правой щеке появилась — прежде ее не было.
Иван вспомнил: отчаянный прыжок Зверя к чердачному люку, злобная пасть, красные глаза, поднявшиеся над люком, и его удар ногой по деревянной крышке — железная ручка вонзилась в морду Зверя… С правой стороны!
— Ну что? — спросил Иван, расстегивая кобуру. — Досталось тебе ночью?
— Это мелочи, — равнодушно ответил Егоров, не переставая поправлять прическу перед зеркальцем. — Временные неприятности.
— Так это был ты?! — закричал Иван.
— Докажешь — соглашусь. — Егоров повернулся, посмотрел в упор на участкового и усмехнулся. — Не докажешь — не занимайся клеветой.
— Это — клевета?! — Иван почувствовал, что у него от ярости перехватило дыхание. — Да я тебе, гад, знаешь что сделаю?!
— А это — оскорбление, — жестко сказал Егоров.
— А то, что было ночью?
— Я не знаю, что с тобой было ночью. — Егоров отвернулся.
Но Иван успел заметить дырку вместо зуба — слева, вверху. В памяти замелькали события кошмарной ночи: Зверь готовится к прыжку, выстрел, пуля выбила верхний левый клык…
— Знаешь, — сказал Иван. — Все ты прекрасно знаешь. Может, поговорим начистоту? Ну, давай, раскалывайся! Ну?!
— Что именно?
— О твоем фокусе!
— Я не фокусник. И вообще, извини, мне пора уходить, на автобус опаздываю. Если у тебя есть ко мне претензии, готов выслушать.
— Есть. И много!
— Слушаю, — Егоров демонстративно поднял руку с часами.
— Ну, ты и сволочь! — заорал Иван.
Схватил Егорова за грудки, тряхнул так, что куртка затрещала. Тот испуганно отстранился, в темных глазах мелькнули красные искры. Как не хотелось Ивану ударить Егорова, сдержался. Этого было делать нельзя… Он отшвырнул начальника электроцеха к стене.
— Ты ответишь за это! — прошипел Егоров, расправляя складки на куртке, разглаживая ладонью галстук.
— Ты кто? — с ненавистью спросил Иван. — Зачем явился к нам?
— Чтобы учить уму-разуму тупых ментов, — с презрением ответил Егоров.
— А вот это уже оскорбление, так сказать, при исполнении. — Иван шагнул вперед.