Кузьменков Кирилл Александрович
Карф
Утром Верпод попрощался с женой, обнял дочку, помолился Рогту, принёс в жертву ему ягнёнка и, прихватив боевой топор, отправился к карфу. Родные не волновались, не боялись смерти, как их древние предки . Обычный день, светило солнце, тепло, сухо, облака равномерно покрывали небосвод, только ветерок дул как-то непривычно свежо. Карфы наполнили, как только смогли，забили все щелочки, что попались взору. Сабли, клейморы, топоры, драгоценности, амулеты, руны, иноземная одежда, экзотическая еда, расписные кости, чего только не нашлось на торговом судне варваров. Отплывали в Баритор, награбленные в набегах на окружные племена и в морях у имперцев безделушки очень ценились на Востоке. Экипаж составляли в основном воины, закалённые в битвах, ибо купцов на Севере было мало, народ держал оных за трусов и слабаков не нужных обществу. Команда могла карф и защитить, и в при возможности не брезговала грабежом и мародёрством, ежели в трюм ещё что-то помещалось. На флаге бурый медведь с грозной мордой вздымал ввысь молодую ель - знак южных гидиков. Сей народ преуспел в торговле и разбоях, обладал лучшим на севере войском, флот занимал одно из лидирующих мест после Одьеготов. Валюты не имели, впрочем как и остальные племена Севера, жили по принципу натурального обмена. Распространённые боги: Ольдьерн - бог мореплавания, Монбракс - бог охоты, Рогт - бог войны. Пощады не терпели, от того рабов не держали. Жестокими вихрями проносились варвары по деревням, городам и крепостям, безжалостно истребляя всё на своём пути. Грамота в основном числе являлась ненужной аберрацией, рудиментом, что отвлекал от искусства убивать. Среди чародеев почти все практиковали шаманство - особый раздел магии, в котором силы ты приобретаешь от богов, кому приносишь дары, поклоняешься и взываешь.
В гаване теснилось два до шесть новеньких карфов, пестро разукрашенных, с начерченными рунами и иероглифами, слегка блестящими на солнце, любо дорого смотреть. Трюмы их заполнились грузом, щиты закрепили по периметру, всюду виднелись франциски, бродаксы, различные короткие мечи, копья, луки да стрелы. Мужчины и сыны прощались с жёнами и матерями. Даже воинственных дочерей своих отцы брали с собой в плавание. Шаманы производили магические обряды, насылая на судна милость богов. Команда почти собралась, do человек: один купец, две лучницы, восемь воинов и капитан корабля, старый моряк, испробовавший вкус крови и ярость внезапного шторма. Только две женщины, мужчины, как совсем бывалые, с длинными косами, которые они заплетали за каждую битву, где поучаствовали, так и сосунки, кто ещё материнское молоко с губ не вытер. На носу гордо расправила крылья гарпия. Через неделю они уже должны были переплыть Огальское море и оказаться в порту торгового городка Брикенберга.
Новенькие карфы безмятежно стояли рядами, вылизанные, покрытые лаком. Паруса из дорогой ткани, обшитые золотом по краям, большой трюм, крепкое дерево. Новенькие модели, только сделанные, искусно расписанные узорами цветов, фруктов, разными загогулинами и завитками, вручную кропотливо воссозданными. Позолоченные верхушки мачт сияли, как фонари. Флюгер в виде стрелы одиноко колебался там же.
Рог торжественно раздался по всей гавани, изумруды засверкали на солнце. Судна отправились в путь. Варвары надеялись принести с собой много еды, оружия, шкур и других полезных вещей, а по дороге ограбить заодно чей-то корабль, позабавиться резней. Прошло семь часов, ветерок медленно нёс карф по волнам. Все занимались своими делами, кто-то хлебал самогон, кто-то перекидывал кости, кто-то травил байки, веселился, вспоминая старые, давно позабытые истории, кто-то отдыхал, наблюдал за ещё не стемневшим небом. Один капитан сделался невесел. Пристально смотрел он в чистую лазурь, прерываемую облаками, и становился ещё более хмур, чем прежде. Верпод глянул ввысь. Птицы, стаи птиц, чайки, альбатросы, крылья стремительно несли их берегу, невероятно стремительно. Глянул на облака. Резкие, скалообразные, резали они небосклон своими пиками. Взволновано посмотрел на капитана. Со стороны, куда корабли держали путь, поплыли тучи. Одна за одной, коварные слуги стихий затмили небо.
- Спускай парус! Шторм идёт! Хватайтесь за что можно! - во все горло заорал капитан.
Страх пробежался по сердцам воинов, чью доблесть было уже не отыскать в закромах сознания.
- Что уселись дармоеды?! Подняли нахрен свои задницы и потащили к мачте, наверняка уже обгадились!
Сделалось темно, как ночью. Всюду слышались раскаты грома. Вдалеке уже сверкали губительные вспышки. Хлынул дождь, ливень, никто и осознать не успел, какого черта происходит. Видимость упала, глаза закрывала вода, даже дышать приходилось с трудом. Кто-то заплакал, кто-то заорал. Лучница и гордый юноша, восемнадцати лет, это был его первый поход. Верпод вглядывался в надвигающуюся тьму сквозь шквал небесных стрел, что вгрызались в волосы и одежду, морозя всякого, кто попадётся на их прямом пути. Бездна манила его, взгляд будто прилип, как ребёнок к лезвию топора зимой, он как-будто слышал их, они звенели в ушах, их элегантность, завораживающая красота моря. Сквозь чудный сон он услышал возгласы капитана и знал, что это значит.
О великий Ольдьерн, о прекрасная Орепа, смилуйтесь над покорными слугами вашими, смилуйтесь!
Команда замерла в ужасе. Разинув рты один за другим уставились в увлекающую тьму. Вдалеке они увидели свою погибель. Огромные, волны, казалось, превышали горы. Стих плач, прекратился ор, бесстрашные мореплаватели прощались с жизнью, извинялись пред родными за когда-либо произошедшие конфликты, вспоминали мгновения счастья и раскладывали по полочкам всё, что они доселе совершили.
- Держииись! - гулом пронёсся по карфу и канул в небытие крик капитана.
Ветер не жалел никого, точнее ничего, сметая всё, что попадало в его губительный взор. Мертвой хваткой варвары вцепились в древко, за все, за что только могли ухватиться. Бочки парили в небе, как гарпии, легко и непринуждённо. Щиты срывало с бортов, как налипшую грязь. Вырывало мачты, а те забирали с собой людей. Вопли угасали в морском безграничье. Вскоре подоспели волны. Всё больше и больше, корабли воротило, переворачивало, перемалывало в щепки вместе с людьми. Бедняги захлёбывались водой, откашливались, протирали очи, просто блевали. Друг за другом судна исчезали в темно-синей пустоши. Вода затапливала палубу, пролезала в трюм. Те, кто попадал в лапы всепоглощающей материи, никогда больше не представали пред взором мира. Лавки давно уже превратились в труху, люди тоже. Атмосфера была жуткая, раскаты грома и молний усиливали сие ощущение. Один карф полыхнул ярким пламенем, команда кувыркалась, каталась по палубе, воины выпрыгивали прямо навстречу смерти, ветер заглушал их мольбы и крики. За что, за что боги так с ними? Чем они провинились?
Ясное утро. Пахло свежестью, летнего дождя и бодрящего морского бриза. Было непонятно сколько длился шторм, ибо время казалось вечным. Повреждения и потери не были колоссальными. Флюгер бесследно испарился в стихийном бардаке. Бочки раздробились на сотни крохотных кусочков. Трюм подтопило водой, об игральных костях и всем, чем развлекались местные гулены и упоминать не следует. Главное - команда цела, и товар в относительной безопасности. Верпод поднялся, не без труда, кажется ночью он что-то ушиб. Он поглубже загнал в легкие прохладный воздух, выдохнул, оглянулся, сердце его ликовало, чувствуя на себе чудеса природы. Вся команда прилипла к палубе горным грузом. Горе-моряки развалились по всему карфу в беспробудном сне. Только капитан мирно вглядывался в гладкую даль, стоя на носу.
- Проблемы не закончились, мы сбились с курса. Сильно, к слову.
- Где мы?
- Там, где я и боялся, в чёртовых водах, мать его!
- Что будем делать?
- Поставим парус и поплывем вперёд, надеясь что там берег.
- Может кто ещё выжил?
- Вон там и там виднеются судна, но мы слишком далеко друг от друга, мать его! Чертова стихия, чтоб её! Щас ещё твари магические по вылазиют, тогда точно пизда.
- Команде скажешь?
- Они такое слышать не готовы нахер, да я и сам не готов!
Верпод сделался хмур, как старец, почесал бороду, казалось что-то вспоминал. Спали покорители морей, к слову, сладко, как младенцы в первую ночь на земле. Верпод достал парус, спрятанный им ещё вчера в трюм, чтоб ветер поганый не уволок. Молодцы да девицы тихонько вставали, поднимались спросонья, и все удивлись столь чудесной погоде. Вдруг один юноша, Гордон из Бунгареста, тот, что отличился трусовством при шторме, воскликнул: