Вот так, желая во что бы то ни стало уязвить противника (причем держа за пазухой дубинку административных мер) мы ставим под удар себя. Ни в коем случае нельзя играть по правилам своего противника, ибо он знает их лучше, чем те, которые ты выработал для себя сам. Если ты сам не ханжа, не пытайся воспользоваться в качестве критического фундамента ханжеством принимающих решения, иначе тебе придется заявить о своей с ними солидарности. Не проще и не честнее было бы отказаться от соблазна сомнительной победы и просто не заметить в книге своего оппонента того, что, если быть честным, в книгах любимых авторов только приветствуется? Или В.Казаков с А.Чертковым целомудренно отворачиваются при виде красивой женщины и с негодованием рвут на части любой экземпляр "Плэйбоя" или "Пентхауза", до какого могут дотянуться? "Молодой человек ночью осмелился войти в спальню молодой женщины и получил от нее пощечину! какой ужас! как сметь писать такие отвратительные гадости? Автор спрашивал, что бы на месте Натальи Петровны сделали петербургские дамы: какая дерзость!" (Пушкин А.С. Опровержение критики. Там же, т. 7, с. 131).
С каких это пор любители фантастики стали заключать нравственные союзы с теми, кого всего несколько лет назад числили в своих гонителях? Апеллируя к ним, строя свою критику с учетом их былого (и сущего) могущества, мы тем самым убеждаем их (и себя!) в нужности их обветшавших институтов. И сами не видим, как отрастает у нас драконий хвост.
Ведь не в защиту "МГ" я это пишу. Наоборот. Я призываю врежде, чем бросаться в бой, думать, какое выбирать оружие. Тот, кто идет в атаку, служит примером тем, кто в резерве. Наши шпаги не должны быть отравлены, а автоматы - без пуль "дум-дум". К тому же оружие должно быть безотказно. Ведь стоит только прочесть статью С.Переслегина с карандашом в руках, как сразу станет ясно, что автор дела не знает, а вместе с ним и те, кто предоставил ему трибуну. Это, кстати, укор Черткову: отчего не работает с авторами?
П.С. И ведь есть в статье С.Переслегина рациональное зерно, которое в землю не пало, там не умерло, осталось одно и не принесло плода. Отчего бы и в самом деле не рассмотреть футурологическую фантастику как экспериментально-познавательную модель общества будущего?
Заметки по поводу. С.Боровиков.
Данная работа посвящена разбору дискуссии "о профсоюзах", поводом к которой послужило выступление С.Переслегина на страницах #2 "Оверсана" за 1988 год. Сама по себе критика этой статьи не является чем-либо осбенным, но настораживает в ней (в критике) два момента:
1). Автору (далее - С.П.) приписываются мысли, которых он не высказывал.
2). Уважаемые оппоненты яростно начинают спорить о терминологии, сами этого не замечая (или не желая замечать).
Начать хочется с комментариев ко второму пункту. Дело в том, что спор о терминологии как правило, бессодержателен, ибо полемизировать с даваемыми автором оъпъръеъдъеълъеънъиъяъмъи можно долго и безуспешно. Не имеет смысла говорить о том, что оъпъръеъдъеълъеънъиъе неправильное. Оно может быть удачным или неудачным, но правильным оно является по оъпъръеъдъеълъеънъиъю.
В общем, этот вопрос достаточно ясен и проработан многими поколениями философов, а вот в проблеме символики подобной ясности еще нет. В частности, В.Казакову не нравится трактовка зеркала, которую дает С.П. В ней Вадим находит непростительное противопоставление литературы реалистической и фантастической, которые вообще говоря, четкой границы между собой не имеют. Что касется единства реалистической и нереалистической литературы, то этот факт более чем очевиден. В самом деле, даже в насквозь рееалистическом произведении не описана действительность тъаък, къаък она об'ективно существует в природе. Автор опускает (и это его право) множество деталей, принципиальных для мира в целом, но совершенно не существенных в данном конкретном произведении. Поэтому изображенный им мир будет реалистичен лишь в какой-то степени (то есть обладать ненулевой степенью абстрактности в терминологии С.П.) Поэтому каждое произведение можно "разложить" на две части: реалистическую (это то, что С.П. помещает "по эту сторону зерала") и нереалистическую, которой нет адекватного эквивалента в об'ективно существующей действительности. Просьба не путать адекватный эквивалент с аналогом. Аналоги есть всегда, но они не являются полностью адекватными. Вот эта часть произведения и находится "за зеркалом". Таким образом, мы еще раз сталкиваемся с диалектическим единством и борьбой противоположностей: реалистическая и нереалистические компоненты неразделимы ни в рамках одного произведения, ни в рамках литературы в целом, не может существовать предмет, не имея отражения в зеркале, как и не может существовать отражение без предмета. Я не говорю, что не может существовать об'ектов, не имеющих отражения в зеркале. Они есть, но это окололитературные призраки и фантомы. Таким образом, мы получаем очередной критерий того, что же нам относить к Литературе. Далее следовало бы доказать логическую эквивалентность вышеуказанных критериев, но я боюсь, что не у всех читателей хватит на это времени. Хочется надеяться, что хотя бы некоторые наши читатели дойдут до этого самостоятельно.
Теперь вернемся немного (к первому пункту). Мне очень не хочется, чтобы мне в этой статье приписали "острую антимолодогвардейскую направленность" и "малообоснованные нападки на "МГ"" или что-нибудь в этом роде, как это было сделано со статьей С.П. И В.Шелухин, и В.Казаков дружно увидели в ней поклеп на "МГ", в необоснованности которого они и обвиняют С.П. Должен заметить, что ни в статье С.П., ни в данной работе, не убивается ни одного дракона, более того, я даже не призываю убивать кого-бы то ни было. Однако, никто не мешает мне съоъсъчъиътъаътъь дракона и сказать: вот один дракон. Счет почему-то не всем драконам нравится, но это их личное горе. Все это правда, не очень существенно. Проблема не в том, как от драконов избавиться, а в том, чтобы не завести своего собственного.