«Сципион никогда не рассеивал веры в эти чудеса. Напротив, он укреплял ее, используя испытанный способ: не отрицая и не подтверждая такие дивные события. Множество подобных рассказов — и правдивых, и вымышленных — породило чрезмерное восхищение этим юношей. Разделяя его, граждане и вручили незрелому юнцу такое трудное дело и такую большую власть»{1047}.{1048}
То, как искусно Сципион манипулировал образом полубога, иллюстрируют события, связанные с осадой Нового Карфагена в 209 году. Узнав, что на расстоянии десятидневного марша нет ни одной карфагенской армии, Сципион решил взять город штурмом. Это был дерзкий, но и разумный замысел: в случае успеха он бы лишил карфагенских командующих стратегической базы и ослабил позиции Баркидов в Испании. Поставив флотилию напротив Нового Карфагена, Сципион создал у защитников города впечатление, будто собирается напасть с восточной, береговой стороны, построив там земляные укрепления. В действительности он запланировал штурмовать город с запада, узнав от местных рыбаков о том, что лагуна, примыкавшая к городу с этой стороны, мелководная, а во время отлива ближе к вечеру вода вообще уходит из нее по узкому каналу в море{1049}. Войскам же Сципион сообщил совершенно иную историю: будто Нептун, римский бог морей, явился к нему во сне и пообещал помочь захватить город. На следующий день Сципион вначале предпринял атаку с востока, чтобы отвлечь внимание защитников города, а затем отправил 500 воинов через обмелевшую лагуну с лестницами. Десантники поднялись по неохраняемым западным стенам, практически не встретив никакого сопротивления. После того как римские войска оказались в городе, Новый Карфаген вскоре капитулировал{1050}.
Участие Нептуна в штурме Нового Карфагена — лишь один из примеров использования мифотворчества в качестве стратегического и тактического оружия. Полибий специально отмечает, как мастерски Сципион «вселял в своих людей оптимизм и готовность пойти навстречу опасностям, внушая им веру в то, что все его действия благословлены богами»{1051}. Сципион оказался сильным оппонентом Ганнибала не только на поле битвы, но и в идеологической борьбе за мантию героя — полубога.
Подражая Ганнибалу, Сципион проявил милосердное отношение к жителям Нового Карфагена, позволив многим из них разойтись по домам. Пощадил он и карфагенских солдат, пообещав впоследствии отпустить их на волю, если они согласятся послужить на его военных кораблях и в трудовых командах. Испанским заложникам Сципион тоже посулил свободу, если их племена станут союзниками римлян{1052}. Взятием Нового Карфагена он существенно упрочил финансово-материальную обеспеченность римской армии в Испании, добыв 600 талантов серебра, великое множество военного снаряжения и завладев действующим монетным двором, на котором римляне сразу же начали чеканить деньги{1053}.
Нарастив силы и обретя надежную базу в Испании, Сципион теперь мог вызвать на битву любую из трех карфагенских армий, дислоцированных на полуострове. Массовое дезертирство к римлянам вынудило Гасдрубала, брата Ганнибала, первым навязать Сципиону решающее сражение. Две армии встретились весной 208 года при Бекуле на северо-западе современной испанской провинции Хаэн. Сципион смелыми и решительными действиями вскоре одержал верх над войском Гасдрубала, и карфагенянину ничего не оставалось, кроме как реализовать свой резервный план — отойти с остатками армии на север и идти дальше на соединение с братом в Италии{1054}.
Но после победы произошло событие, приведшее Сципиона в замешательство: несколько испанских вождей провозгласили его царем{1055}. Этот титул наверняка прогневал бы римлян, для которых царские атрибуты были в равной мере и ненавистными, и угрожающими. Сципион ответил как истинный дипломат: «Он повелел всем хранить молчание, а вождям сказал, что для него дороже всего титул, присвоенный солдатами, — титул “императора”».[331] «Наименование царь, — сказал он, — где-то и звучит громко и величественно, но оно неприемлемо для слуха римлянина. Если царское разумение вы считаете самым благородным качеством человеческой натуры, то вы можете приписывать его мне в ваших мыслях, но не надо произносить это слово»{1056}.
331
Первоначальное смысловое значение латинского слова