Можно предположить, что из-за каменных ступеней и лестниц по улицам не разъезжали повозки, но здесь явно процветали ремесла и торговля. В одной из руин пол был усеян обломками кораллов, обсидиана и сердолика: здесь, очевидно, находилась мастерская ювелира. На другой улице археологи нашли двор мельника: по нему все еще были разбросаны детали зерновой мельницы{1211}.
Когда римские консулы приступили к осаде, им было оказано поразительно упорное и длительное сопротивление. Хотя описание Аппианом фортификаций Карфагена, располагавшегося на перешейке, может показаться нафантазированным — огромные стены с башнями, казармами для 20 000 воинов и стойлами для 300 слонов и 4000 лошадей, — археологи действительно обнаружили тройное построение обороны, состоявшее из рвов, валов и стен{1212}.[354] Эту оборону римляне пытались безуспешно преодолеть всю оставшуюся часть 149 года. Не помогли и тяжелейшие тараны, примененные при штурме южной части внешних стен: штурм карфагеняне отбили. Осада продолжалась и весь 148 год. Карфагеняне, несмотря на дезертирство пунических городов Северной Африки, стойко выдерживали атаки. Гасдрубал досаждал римлянам на материке, нарушая их линии коммуникаций и снабжения. Пока у Карфагена не было серьезных оснований для паники{1213}.
В 147 году новый консул Луций Калпурний Пизон решил применить иную тактику — покорить последние города, все еще помогавшие карфагенянам, и полностью изолировать Карфаген. Второй командующий Луций Гостилий Манцин предпринял штурм, как ему казалось, на самом слабом участке карфагенской обороны. Ему удалось проломить брешь в стене, но карфагеняне чуть не полонили его вместе с отрядом. Их спас Сципион Эмилиан, приемный внук Сципиона Африканского, только что прибывший в Африку с подкреплениями и заданием возглавить кампанию{1214}.
Назначение командующим Сципиона Эмилиана, еще не достигшего установленного возраста, явно было вызвано неудовлетворенностью Рима ходом военной кампании. Однако он уже был избран и консулом на 147 год. Видимо, в нем проявились задатки способного полководца. Наверняка сказались и заслуги рода Сципионов в войнах с Карфагеном{1215}. Сам Эмилиан успел повоевать в Африке в качестве легата (военного трибуна), и этот опыт теперь мог пригодиться на посту командующего{1216}. Даже Катон, недруг Сципионов, одобрил его назначение{1217}.
Сципион вначале предпринял несколько вылазок, чтобы выявить самые уязвимые места в карфагенской обороне, а затем атаковал Мегару, предместье города. В результате этого нападения или по другой причине Гасдрубал, все еще пребывавший в сельской местности, решил вернуться с армией в город. Теперь все карфагенские войска сосредоточились в городе, и Сципиону оставалось только надежно его заблокировать. Для этого он обустроил на перешейке укрепленный лагерь со сторожевой башней и начал возводить дамбу, чтобы перекрыть гавань и запереть город со стороны моря.
Карфагеняне скептически отнеслись к затее Сципиона, но, видя, как быстро строится дамба, решили тайно прорыть новый вход на другой стороне гавани. Когда канал был готов, они на рассвете отправили флотилию из наскоро собранных кораблей и напали на позиции римлян{1218}. Римляне, застигнутые врасплох, поначалу растерялись, но карфагеняне не смогли воспользоваться их замешательством. Через три дня в старой гавани произошло сражение между флотилиями, в котором первоначально успех сопутствовал небольшим и юрким карфагенским судам. Но когда они возвращались обратно, чтобы на следующий день возобновить битву, часть кораблей застряла в новом проходе в гавань, преградив путь другим судам, на которые римляне, конечно же, напали и потопили несколько кораблей, прежде чем флотилия успела скрыться{1219}.
Сразу же после завершения строительства дамбы стало ясно, что она имела двойное назначение: не только блокировала гавань, но и позволяла доставлять войска и осадные орудия к фортификациям. Римляне стремились прежде всего захватить внешнюю платформу, заменявшую карфагенянам внутреннюю гавань. Карфагеняне предприняли дерзкую вылазку: обнаженные, с факелами в руках, они, пренебрегая стрелами и дротиками, добрались до первых римских осадных орудий и сожгли их. На следующий день Сципион построил новые орудия и поставил их на высоких насыпях. Отсюда римляне забросали карфагенян факелами и сосудами с горящей смолой, вынудив их уйти с платформы. Завладев этим важнейшим плацдармом, Сципион теперь уже не сомневался в том, что Карфаген рано или поздно капитулирует. Оставив часть армии у стен города, он отправился ликвидировать последние очаги сопротивления в близлежащих поселениях{1220}.
354
Тем не менее описание Аппианом фортификаций Карфагена представляет интерес, поскольку отчасти объясняет необычайную длительность противостояния: «Карфаген был расположен в самой внутренней части очень большого залива и был очень похож в некотором роде на полуостров. От материка его отделял перешеек шириной в 25 стадиев. Часть города, обращенная к морю, была окружена простой стеной, так как была построена на отвесных скалах; та же часть, которая была обращена к югу в сторону материка, была окружена тройной стеной. Из этих стен каждая была высотой до 30 локтей (15 метров), не считая зубцов и башен, которые отстояли друг от друга на расстоянии 2 плетров (400 метров), каждая в 4 яруса; ширина стены была 30 футов (8,5 метра); каждая стена делилась по высоте на 2 яруса, и в ней, бывшей полой и разделенной на камеры, внизу обычно стояли 300 слонов и находились склады пищи для них. Над ними же были лошадиные стойла для 4 тысяч коней и хранилища сена и овса, а также казармы для людей, примерно для 20 тысяч пеших воинов и 4 тысяч всадников. Столь значительные приготовления на случай войны были у них раньше сделаны для размещения в одних только стенах (Аппиан. Римская история. VIII.95).