Выбрать главу

Полибий придвинул к себе миску с кашей.

– У нас ромеев кашеглотами называют, – сказал он с улыбкой.

– И у нас их так дразнят. Но дома они обед с яйца начинают. Поговорка у них такая есть, «аб ово» – «с яйца». Пошлют тебя на Форум – здесь так агору называют – за провизией. Придешь. Начнешь отчитываться: купил, мол, то-то и то-то. Видел того-то и того-то. А тебе скажут: аб ово, т. е. по порядку.

– Ты мне о яйце напомнил. Давай я его накрошу.

Он накрошил яйцо в кашу и принялся за еду. А его собеседник взволнованно заговорил:

– Жена у меня рано умерла. Позора нашего не испытала. На помосте меня продавали, как скотину, зубы смотрели. С сыном разлучили. Я попытался узнать, кто его купил, да оказалось, не римлянин. А Италия велика, где его найдешь. Сам же я сперва к Катону попал.

Полибий отодвинул миску. Имя Порция Катона было ему известно. Ахейские послы, возвращаясь из Рима, много рассказывали о неуступчивости Катона. «Если бы сенат состоял из одних Катонов, – говорил один из них, – быть бы нам всем в рабстве!»

Исомах налил из кувшина в фиал желтоватую жидкость и пододвинул фиал к Полибию.

– Попробуй! Это мульс. Из меда с вином делают.

Полибий сделал глоток. Напиток был приятным.

– Так вот! – продолжал Исомах. – Суд у себя на дому этот Катон устроил. Свод законов для рабов выдумал, хуже драконовского[18]. На стену приколотил. За неряшливость, за обман, за воровство, за каждый проступок – особое наказание. И рабы руки должны поднимать открыто, словно граждане экклесии[19], чтобы господин видел, кто как судит. Если постановили пороть, господин собственноручно выпорет.

– Ну и изверг! – вставил Полибий. – Придумать же такую пародию! Это он не только над рабами, но и над эллинской демократией издевается!

– А со мной, – продолжал Исомах, – такое дело вышло. – Приспособил меня Катон с детьми заниматься. Не прошло и месяца, как один из родителей за старательность дал мне лишний асе. Я его истратил, посчитав, что это вознаграждение мне, а не дополнительная плата господину. Стало это Катону известно. Собрал он рабов и выступил как обвинитель. Спор между рабами-судьями возник – считать ли утайку обманом или воровством? Голоса поровну разделились. Катон присоединился к тем, кто считал воровством. И приговорили меня к ссылке на мельницу[20]. Но моим спасением стала жадность Катона. Пожалев свои две тысячи сестерциев, он перепродал меня Эмилию Павлу.

Бросив на собеседника взгляд, Исомах увидел, что тот уронил голову на плечо.

– Совсем я тебя заговорил! – спохватился он. – А ведь ты с дороги.

– С корабля, – отозвался Полибий.

– Да-да! – подхватил Исомах. – На корабле какой сон. Пойдем, покажу постель.

Бешеная собака

В то утро Андриск вместе с другими невольниками перетаскивал кожи из мастерской на окраине Кум в центр города, где жил Филоник. С наслаждением вдыхал он утреннюю прохладу, ибо ромеи отняли вместе со свободой и свежий воздух. Не только в мастерской, но и во всем квартале от мокнущих в деревянных чанах шкур стояла удушливая вонь. Опытные мастера ловко орудовали остро наточенными ножами. Андриску же велели таскать обработанные шкуры к протекавшему через двор ручью и мыть их в проточной воде.

Многие в мастерской потешались, наблюдая, как новичок то пытался заткнуть пальцами нос, то дышал открытым ртом, как рыба, вытащенная на берег. Только Блоссий – раб с открытым лицом и светлыми глазами, никогда не смеялся над мальчиком. Поэтому Андриск старался держаться ближе к нему.

Хотя солнце стояло уже высоко, двери домов почему-то были закрыты, окна задвинуты ставнями. Лишь испуганные рабы изредка перебегали улицу и, звеня щеколдами, исчезали в домах.

– Что это господа сегодня заспались? – спросил Андриск.

– Сам удивляюсь! – ответил Блоссий и, приметив выглянувшего из ворот раба, крикнул: – Друг! Какой сегодня праздник?

– Какой еще праздник, вонючка! – бросил раб, не останавливаясь. – В Кумах бешеная собака!

Андриск свистнул.

– Вот оно что! Может, лучше вернемся в мастерскую?

– До мастерской дальше, чем до Филоника. Нам бы в какой-нибудь дом зайти… Но кто к себе вонючек пустит?

Андриск зашагал быстрее. Блоссий его остановил:

– Не торопись! Все равно от судьбы не уйдешь! Мудрец Зенон говорил: «Покорного судьба ведет, непокорного тащит! «Судьба все равно того пса по чьему-то следу направила.

вернуться

18

Законы Драконта (Дракона) в Афинах славились исключительной жестокостью.

вернуться

19

Экклесия – народное собрание в греческих демократических государствах.

вернуться

20

Работа на мельнице, где рабы вместе с лошадьми и мулами крутили тяжелое каменное колесо, считалась одной из самых тяжелых.