Игорь Горностаев Карфаген Должен Быть
Космос, он похож на хрустальную люстру. Огромную хрустальную люстру концертного зала, которую вымыли тщательно в пенной воде, ополоснули, а потом включили в огромном, драпированном черным бархатом зале.
И вот красные, синие, желтые, оранжевые, голубые искры висят в безразличном пространстве. А стеклянные шарики электрических ламп кажутся самыми близкими звездами.
Несмотря на отключенные двигатели "Карфаген" мчался к Зевсу-14 со всё возрастающим ускорением. А что ему еще оставалось делать, пытаться поворачивать назад? И из-за чего? Из-за "бабочки", бешено бившей сиреневой крылышками на экране гравитациометра? Инспектор корабля этого допустить не мог. А Капитану — ему все равно. Он компьютерный.
Три соединенных сетевых компьютера — это и Капитан, и Штурман, и Механик, и Старпом. Все вместе. Инспектор же — молодой мужчина лет двадцати пяти. Юрий Коротько.
— База… "Блюстоун"! Это "Карфаген". У меня проблемы: похоже, сработали временные компенсаторы ускорения. Хреново мне. Что за дела?
— Пока не знаем.
— Так узнавайте быстрей! Меня плющит, как на большом институтском тренажере!
— "Карфаген"! Я "Блюстоун"! Похоже, будет выброс. Юрий, слышишь?
— Слышу! Когда?
— Да говорят — прямо сейчас…
— А раньше вычислить выброс — никак? У меня же надежность почти на единице!
— Юр, я тебе сразу, как узнал…
— Капитан, доложить ситуацию.
— Из той информации, что есть — вывод такой: надо повышать надежность системы. Приступаю к делению функций. Первым отделяю Штурмана. Вторым отделяю Механика. Жду согласования.
Секундная пауза…
— Приступай.
— "Карф", новая инфа. По времени определились. Полторы минуты, с допуском в десять. Если срочно не начнёшь манёвр, то окажешься как раз в фокусе Зевса. Так что пусть Капитан…
— Вашу мать! У меня Капитан делиться начал!
— Только что? Так тебе уже не успеть теперь!
— Я понял! Но вручную лететь не могу. О, господи…
— Штурман к работе готова!
— Штурман, мы идем позади планеты. После вспышки, то что попадет на нее по магнитным линиям, обогнет планету и стечет и шарахнет прямо в нас. Девяносто секунд!
— Я поняла. Смотрю варианты.
— Механик к работе готов!
— Старпом к работе готов!
Теперь три компьютера перешли на автономный режим. В каком-то смысле это теперь три навигационные системы, которые при решении задачи отдают приоритеты разным критериям. "Старпомом" стал урезанный в функциях Капитан.
— Докладывает Штурман. Кажется, в середине косы будет чистая зона.
— И что? Пойти прямо в лоб и погибнуть в пучине? "Блюстоун"! Уточните срок. И что скажете на Штурмана?
— Наши такого варианта не предлагали. Сейчас обдумывают.
— Не предлагали такого? А что они предлагали?
— Да, глупость всякую. Типа уйти вбок на ста семидесяти пяти же.
— А, понял, матчасть хотят спасти.
— Механик докладывает. Можно по касательной пройти по верхним слоям атмосферы. У нас есть запас защитного слоя. Рискованно… На нулевой момент решения — двадцать секунд, на сто процентный момент двадцать пять секунд.
Это значит, уже всего пятнадцать секунд на бесплатные размышления, а дальше каждая секунда начнет оборачиваться килограммами массы на временную компенсацию. А потом — "точка невозврата".
— Юрий, может получиться. Но ты дойдёшь до возможного низа, и наверно, сдохнут все бионные.
Да. Оказаться в атмосфере Зевса-14 без компьютеров… Но это вариант.
— Все слышали?
Отозвался Старпом:
— Причина?
— Гравитационная буря. У тебя голова будет как чугун, а у них просто все связи порвутся.
— Даже у Механика?
— Ну, Механик, может быть…
— Семь секунд.
Приходится принимать решение.
— Входим.
Юрий не был уверен, удалось ли ему обмануть старпома, но механик знал наверняка, что порвутся не только связи. Как бы не была хороша теплозащита, но жара будет такой — впору заваривать чай. И дай Бог, что бы это оказалось метафорой.
Двигатель вышел на номинальную тягу при сорока "же".
Какая бы слабая и разряженная атмосфера не была у Зевса, при таких скоростях она обдирала корабль не хуже чем наждачный круг медную болванку. Без искр, но с блеском. Вязко идет "Карфаген", стремясь за минимальный срок убраться подальше от фокуса, где с секунды на секунду схлестнутся гравитационные волны.
Сколь ни хороша система защиты от трения, но температура внутри "Карфагена" растёт. Тридцать градусов Цельсия. Сорок. Сорок пять, пятьдесят, пятьдесят пять, шестьдесят…