Кроме жилых зданий, вода в больших количествах потреблялась храмами и святилищами во время проведения ритуальных очищений и омовений. В Карфагене в тофете были обнаружены емкость для воды и колодец. А на мысе Бон, в Рас-эд-Дреке были найдены развалины, по всей вероятности, храма, где была устроена емкость для воды в форме буквы L, широко распространенной в пуническом мире. Подобные бассейны-резервуары были также обнаружены в Карфагене, на склоне холма Бирса, и в Норе, на Сардинии, под так называемым неопуническим храмом.
♦ Пути сообщения
При внимательном изучении торговых путей, проложенных в начале I тысячелетия, создается впечатление, что Карфаген находился в стороне от главного торгового пути финикийцев, протянувшегося на расстояние более 2 тысяч морских миль и соединявшего Восточное побережье с Иберийским полуостровом. Исходя из этого, можно предположить, что его становление как политической и экономической державы суще-
Морские торговые пути финикийцев
ственно изменило морские пути в западном бассейне Средиземноморья.
Так, к концу VIII столетия северный торговый путь финикийцев, проходивший до этого через Мессинский пролив, постепенно пришел в упадок в результате развития южного маршрута, проложенного через порты Северной Африки. Карфаген, частично взяв под свой контроль маршруты, которыми ходили финикийцы, добавил к ним свои ответвления, в частности, установил прямые пути сообщения с западной оконечностью Сицилии (Мотией, Марсалой и выше с Палермо), югом Сардинии (Кальяри, Сульчисом и выше к северу с Фаросом) и, может быть, с испанским Восточным побережьем и Балеарскими островами (Ибица, Майорка и т.д.). Но в любом случае факт существования пути между Сардинией и Балеарскими островами не вызывает у нас никакого сомнения.
Но не только в силу осуществления им контроля над морскими путями прирастало богатство и ширилось могущество Карфагена. Торговые пути, проложенные им по суше, также имели большое значение. Но в противоположность первым, обозначенным портовыми сооружениями, от которых до нас дошли руины, от вторых, только если они не были построены по типу римских дорог, практически ничего не осталось. И лишь межевые столбы, при условии, что от них сохранились хоть какие-то материальные следы, могли бы свидетельствовать об их наличии (см. Владения Карфагена). Но, несмотря на это, нельзя игнорировать и эти пути сообщения, которые во многом способствовали процветанию и обогащению Карфагена. Так, дорога, проложен-
ная вдоль побережья Африки до Гибралтарского пролива, была далеко не второстепенной. Именно по ней пошел Гамилькар Барка, направляясь в Испанию. Другая дорога, проходившая через Триполитанию и Киренаику и соединяющая далее Северную Африку с Египтом, имела колоссальное значение для Карфагена, поскольку она вела в финикийские города Триполитании и в Египет. Упоминаемая Геродотом (IV, 181—185), эта дорога всегда была самой оживленной: по ней отправились в Египет представители ливийской династии (основанной Шешонком I), чтобы приблизительно в X веке захватить трон и власть в этой стране. Значительно позднее, в VII веке нашей эры, по ней пошли арабские завоеватели, а затем ее избрали паломники из стран Магриба, направлявшиеся группами в Мекку.
ВЛАДЕНИЯ КАРФАГЕНА
У нас сложилось впечатление, что Карфаген всегда воспринимал Африканское побережье, от атлантических берегов Марокко до Большого Сирта, как часть своих владений. Многие исторические рассказы или легенды, приписываемые карфагенянам, свидетельствуют о том, что метрополия в действительности очень рано определила «свой заповедник», внутри которого она не терпела никакого иностранного присутствия. Это пространство, почти официально ограниченное с востока Алтарями Филенов (см. ниже), практически не имело границ на западе. Хотя следует напомнить, что до вторжения Рима в Испанию Карфаген не ощущал угрозы ни со стороны Ампурии, ни со стороны Марселя.
Согласно условиям первого римско-карфагенского договора (см. Дипломатия и международные отношения, гл. III), Риму запрещалась навигация за пределами «прекрасного и высокого мыса» (современный мыс Бон), что свидетельствует о неослабном стремлении карфагенян удержать в своих руках контроль над Восточным побережьем Африки вплоть до Триполитании. Интервенция конца VI столетия, направленная на уничтожение колонии, которую спартанец Дорей попытался основать на востоке от Лептис- Магны, является примером другого рода. У нас создалось впечатление, что карфагенское господство над этой территорией было настолько прочным, что оно ощущалось даже во II веке, поскольку, по словам Тита Ливия (XXXIV), в это время ему продолжали платить дань города, расположенные на берегах Большого Сирта.
За исключением прибрежных портов и территории мыса Бон, внутренние территории страны, интерес к которым проснулся значительно позднее, мало заботили Карфаген.
♦ Африканская территория
Контроль над своей территорией, столь ревностно поддерживаемый Карфагеном, может быть проиллюстрирован весьма показательной греческой легендой об Алтарях Филенов, переданной нам латинскими авторами, в частности Саллюстием (Югурта. LXXIX). Суть легенды такова: Карфаген и Кирены, устав от бесконечных войн, которые они вели друг против друга, решили, что границы, разделяющие их территории, будут определены в ходе соревнования между их лучшими спортсменами. Эти последние должны были, отправляясь из своих городов, бежать навстречу друг другу сколько хватит сил. Два карфагенских чемпиона, браться Филены (Philainoi — «достойные хвалы»), сумели пробежать большее расстояние, чем их противники. И тогда жители Кирены обвинили их в плутовстве и предложили им новую сделку: либо их живыми закопают в землю в том месте, которого они достигли, либо они отправятся обратно, давая возможность спортсменам Кирены пробежать еще какое-то расстояние. Мужественные карфагеняне отказались отступать и принесли в жертву отечеству свои жизни. В знак признательности Карфаген, видимо, воздвиг в их честь алтари. Из источников нам непонятно, какова была форма этих монументов (по мнению Страбона, это были столбы или колонны; и естественные образования, по словам Плиния Старшего) и в каких именно местах их устанавливали. А что касается другой оконечности Африки, то Карфаген в меньшей степени боялся непрошеных гостей, чем неизвестности. Но это не помешало Ганнону осуществлять разведывательные миссии и прокладывать дороги, которыми владел только Карфаген (см. Путешествия, гл. IX).
Но если господство Карфагена на Африканском побережье казалось незыблемым, то оценить уровень контроля, осуществляемого им над территориями, расположенными в глубине страны, не просто. У нас создалось впечатление, что в течение первых веков своего существования Карфаген даже не пытался простереть свое владычество на эти земли, предпочитая вести переговоры с нумидийским населением. И только в результате поражения при Гимере на Сицилии пунический город обратил свои взоры к своей богатой периферии. Вполне может быть, что этот новый интерес был вызван не только сужением сицилийских горизонтов, реальность которого, впрочем, еще предстоит доказать. Карфагеняне потерпели поражение от городов, в основе могущества которых лежал не только их торговый флот, но и разумная эксплуатация своих земель. Они вдруг поняли, что для того, чтобы продолжать играть ведущую роль на международной арене, необходимо располагать значительными территориями и людскими ресурсами. Согласно древним авторам, к концу V столетия пуническому городу удалось освободиться от уплаты дани ливийцам в обмен на предоставление ему территории. Позже, еще до того как он вновь вступит на Сицилию, Карфаген упрочит сначала свое положение в собственной «глубинке».
Размеры захваченных им владений в Африке можно себе представить по протяженности первой африканской провинции Рима «Африка Ветус», сформированной после разрушения Карфагена и возвращения нумидийцам земель, которые они по праву считали своими. На востоке они ограничивались «Фосса Регия», демаркационной линией, прочерченной Сципионом Эмилием, которая налагалась во многих местах на «Фосса Пуника». Эта провинция, занимавшая почти пятую часть современного Туниса, простиралась с севера на юг и занимала регион Табарки, низменности Меджерды и пересыхающие русла рек Мелиана и Бизацена (современный тунисский Сахель). Если верить древним источникам, то именно в этом регионе у Карфагена были сельскохозяйственные земли.