И она убежала с финикийскими моряками, прихватив с собой Эвмея.
Во всех этих событиях, записанных прямо из жизни, «черный корабль» был для моряков одновременно гостиницей, магазином и складом, а финикийцы, укравшие Эвмея, жили на этом берегу целый год. Их поселение, которое вмещало не менее 500 человек, вероятно, было очень похоже на поселение буров или мормонов, только роль фургонов здесь играли корабли. Вытащенные на берег, они образовывали вал, который защищал моряков, спавших под открытым небом или в хижинах, не только от диких животных, но и от местных жителей, которые не всегда были настроены к пришельцам дружелюбно. Знаменитые верфи Сент-Мало появились лишь три с половиной столетия назад, но стоит только увидеть ряды гниющих там столбов, как сразу станет понятно, что отыскать следы временных поселений тирийских первопроходцев, построенных три тысячи лет назад, практически невозможно.
Когда временные пристанища превратились в постоянные порты, «черные корабли» по-прежнему использовались как жилища и склады, но теперь они стояли на якоре в море, в безопасных местах. Даже в августовские времена, когда их описывал Страбон, жители Гадеса все еще жили на кораблях. Если бы они поселились на суше, Гадес, как и Рим, превратился бы в самый густонаселенный город Римской империи. Благодаря этому корпуса кораблей не рассыхались, что неизбежно бы произошло, если бы они простояли на суше всю зиму. К тому же решалась проблема жилья, которая в таких местах, как остров Св. Петра, где находился Гадес, была очень острой. Финикийские корабли, стоявшие на якорях, были, вероятно, очень похожи на китайские сампаны, которые используются под жилье. Со старых грузовых кораблей, вероятно, снимали мачты и весла, а корпуса использовали под доки и склады, но можно ли надеяться обнаружить их следы в наши дни? Единственным сооружением на суше был деревянный палисад со рвом и столбами, вроде того, который служил внешним укреплением Карфагена в дни Пунической войны. Святилище состояло из алтарей и рак, построенных из необожженного кирпича и похожих на маленькие домишки, которые стояли на девственной земле и были обнаружены Кинтасом в Саламбо. Там же, вероятно, располагались и хижины, плетеные стены которых были обмазаны глиной.
Все это лишь предположения, но они помогают объяснить расположение некоторых финикийских торговых пунктов, которое в противном случае показалось бы совершенно непонятным. Вильмот провел систематическое обследование таких пунктов на побережье вокруг Орана и обнаружил, что при выборе места для поселения соображения безопасности и необходимости плавания при дневном свете не являлись первостепенными. По традиции бухты, где моряки запасались водой, отстояли друг от друга на расстояние 20 миль (что равно однодневному переходу по морю). Они были защищены от ветров с моря и располагались либо на острове у самого побережья, либо у основания полуострова, который служил наблюдательным пунктом. Финикийцы, однако, часто выбирали совсем другие места. Ликсус стоял в устье реки; Утика – на берегу протоки, хотя условия здесь были не очень благоприятны для здоровья; часто выбирались лагуны; а иногда торговые пункты ставились в таких местах, как Лес-Андалусес и Мерса-Мадах, к западу от Орана, в которые во время шторма было очень сложно войти. Последние два места располагались недалеко друг от друга; иные разделяли несколько дней плавания, и, наконец, ряд пунктов был открыт западным или, наоборот, восточным ветрам. Единственное, что было у них общего, так это размер гавани, и это, как мы еще убедимся, стало главным условием при выборе места для Карфагена.
Основание Карфагена
Ликсус, Гадир и Утика были уже созданы; настало время и Карфагена. Примерно в шести милях южнее Утики находился холмистый полуостров, сложенный из песчаника. Он когда-то отделял бухту, в которую и сейчас впадает река Меджерда, от залива, называемого в наши дни Тунисским. Песчаные наносы еще не засыпали устье этой реки, и в открытое море вдавался полуостров. Он соединялся с материком двумя песчаными насыпями, которые сейчас окружают Тунисское озеро, изобилующее рыбой. Южный берег этого полуострова тянулся с северо-востока на юго-запад, предоставляя прекрасную возможность превращения его в якорные стоянки и гавани. Берег был защищен от свирепых северных и западных ветров, и большие суда, проходившие в залив, можно было вытаскивать на сушу, как и малые каботажные суденышки, а также посыльные суда, перевозившие в город людей и товары и доставлявшие сюда рыбу.