Марина клятвенно заверила бедняжку, что будет хранить молчание. Хотя была уверена, что Инка сама всем разболтает о случившемся, отредактировав историю и украсив ее новыми деталями.
По дороге домой Марина размышляла о постигшем Инну несчастье. Жалко ее, конечно. Но с другой стороны, может, так оно и лучше. Опасности для здо–ровья нет, зато появилось время, которого Инке всегда так не хватало. Вынужденное ограничение бурной и порой некорректной жизнедеятельности даст ей возможность подумать, произвести переоценку ценностей. Несколько недель принудительного спокойствия – срок немалый! Можно многое успеть. Конечно же, если думать в правильном направлении. А Марина очень надеялась, что Инна этим и займется.
По сути, вся Инкина жизнь до настоящего момента была легкомысленной погоней за удовольствиями, стремлением беззаботно и весело проводить время за счет попадавшихся к ней в сети мужчин. Искусством обольщения Инка владела неплохо, внешностью Бог ее не обидел. О моральных устоях она, быть может, когда-то и слышала, но предпочитала «не морочиться на эту тему».
С женатыми мужчинами она встречалась легко и, не задумываясь о последствиях, считала себя своеобразным испытанием на прочность для семьи, попавшейся ей на пути. Клюнул мужик на Инночку, значит, семья его яйца выеденного не стоит и нечего о ней жалеть! А тех, кто не «клевал», она и за мужиков-то не считала. Справедливости ради надо сказать, что таких было немного. Всего один. Да и тот впоследствии оказался представителем сексуальных меньшинств.
Верная принципу «Обольщай и властвуй», Инка уверенно шла по жизни, оставляя за спиной разрушенные семьи и разбитые сердца. Особой любви коварная искусительница ни к кому не испытывала. Основным критерием отбора для нее было финансовое положение кандидата. Она даже выработала для себя систему оценки претендентов, которая позволяла ей отличить истинного олигарха от псевдоолигарха или олигарха лайт и не тратить попусту время и силы на неперспективных воздыхателей.
Как-то раз Инка разоткровенничалась и поведала Марине секрет своего блистательного успеха у мужчин. Выяснилось, что, помимо природного обаяния, у нее имелась знакомая тетушка – специалист по приворотам, которая и снабжала Инну необходимым снадобьем. Подход был сугубо индивидуальным. В каждом конкретном случае приворотное зелье готовилось специально для конкретного человека. И каждый раз колдунья требовала все новые и новые «ингредиенты» для своего пойла.
Однажды Инночке пришлось даже подкупить кладбищенского сторожа, чтобы достать гвоздь из свежезахороненного гроба. Сторож ничуть не удивился и сообщил, что на гвозди установлена такса в размере 100 у.е. за штуку. Он уговаривал Инку взять несколько, обещая уступить по оптовой цене, расхваливая товар на все лады, как заправский торговец, и обещая, что гвоздями покупательница останется довольна. «Вещь хорошая, качественная. Никогда не знаешь, где еще понадобится. Лучше взять про запас».
От опта Инка отказалась, поскольку побаивалась хранить дома добытые на кладбище гвозди. Да и нужен-то ей был всего один-единственный для приготовления магиче–ского раствора для «особо сложного случая».
Этим случаем оказался высокопоставленный чиновник, который проявил удивительную привязанность к пожилой сорокалетней супруге и пятерым –ребятишкам. Пройдя курс Инкиной «терапии», чиновник быстро позабыл семью и даже частично самого себя. Именно он и приобрел на Инкино имя четы–рехкомнатную квартиру в элитном доме в центре Москвы.
Получив квартирку, Инна быстро охладела к любовнику. Ее стала невыносимо раздражать его патологическая ревность. В общем, бросила Инна заколдованного чиновника. А он так не в себе и остался. Шутка ли, приворот на могильном гвозде!
Раскрыв Марине свою истинную природу, Инка испугалась, что наговорила лишнего. Вместо ожидаемого восторга она прочитала на лице подруги откровенный ужас. Марина явно Инкины магические эксперименты не одобряла. Но слово не воробей...
Марина, естественно, тогда попыталась вразумить несмышленую, но Инка отшутилась, перевела разговор на другую тему, а потом заявила, что все это она вообще выдумала, прикололась, дескать. После этого случая Марина еще пару раз пробовала наставить по–другу на путь истинный, но вскоре оставила эту бесполезную затею, справедливо полагая, что сама жизнь внесет свои коррективы.
Жизнь вообще штука умная. Она умело направляет человека, предоставляя ему для решения те или иные ситуации. Сделал правильный выбор – ситуация складывается благоприятно. Оступился, повернул не туда – и ситуация отозвалась негативом. Все просто. Надо только научиться наблюдать.
До недавних пор Инке было некогда ни учиться, ни наблюдать. Она едва успевала легкомысленно порхать по жизни. «Допорхалась», – не без торжества подумала Марина, но тут же одернула себя. Не ей судить. Каждый живет свою жизнь как может, решает свои задачи. Вот и ей, Марине, надо бы разобраться прежде всего с собой, а уже потом лезть со своими нравоучениями к другим.
Марина вспомнила, что с утра у нее была температура, и потрогала лоб. Лоб был абсолютно холодный, да и самочувствие вроде бы нормальное. Вот, стоило только забыть о болезни, переключиться на что-то другое, и недуг отступил, как будто и не было. Высшее медицинское образование подсказывало Марине, что так легко она вряд ли отделается и температура скорее всего к вечеру даст о себе знать. Но пока она решила об этом не думать.
За неспешными размышлениями о бренности бытия Марина не заметила, как добралась до дома. Там она поняла, что Инка отвлекла ее не только от мыслей о болезни, но и от более важных для нее мыслей. О Сергее. Как только она переступила порог собственного дома, эти мысли нахлынули на нее с новой силой, сметая на своем пути все остальное, тут же потерявшее значимость и ценность. Неожиданно мощная ментальная лавина принесла с собой острое чувство тоски и непреодолимое желание видеть Сергея или хотя бы говорить с ним.
Было уже четыре часа. За весь день он ни разу не позвонил. Что-то неприятно зашевелилось где-то в районе солнечного сплетения. Смутное беспокойство стало быстро расти и почти мгновенно превратилось в тревогу, граничащую с паникой. А вдруг она ему разонравилась? Марина судорожно рылась в памяти, придирчиво перебирая подробности последней встречи. Может, она сказала или сделала что-то не то? Да нет, вроде все было здорово, пока они были вместе. Тогда почему он не предложил ей остаться у него? Она, конечно, не согласилась бы, но предложить-то он мог... В конце концов, это вполне естественно, если она ему нравится. Если нравится... А кто вообще сказал ей, что она ему нравится? Ну встретились пару раз, ну пригласил в гости. Что из этого? Это еще ни о чем не говорит.
Марина чувствовала, что зашла в тупик. Хорошо еще, что вчера он дал ей свой номер телефона. Хотя это она сама попросила его об этом. Набралась смелости и попросила.
Сомнения терзали Марину. Совершенно измотанная, она сняла трубку и набрала его номер. «Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее», – сообщил бездушный женский –голос.
«А может, с ним что-то случилось?» – продолжала изводить себя Марина. Она металась по дому, хваталась за какие-то дела и тут же бросала их, бестолково перекладывала с места на место попадавшиеся под руку вещи.
Еще несколько раз набирала его номер. Безрезультатно. Выходила на улицу подышать. Не помогло. Пыталась разжечь камин. Почему-то не получилось. К 10 часам вечера, вконец обессиленная, Марина включила телевизор и стала машинально переключаться с канала на канал.
Через несколько минут бездумного прыганья по телепередачам она вдруг осознала, что ее пальцы живут самостоятельной жизнью, упорно нажимая упругие резиновые кнопочки пульта в строго определенном порядке. Они безостановочно набирали телефонный номер Сергея.
Испугавшись, что тихо сходит с ума, Марина с силой отшвырнула пульт в сторону. Пульт долетел до стены, сделал кувырок в воздухе и упал на ковер кнопками вниз. «Как тот бутерброд, маслом на пол», – почему-то подумала Марина. В момент соприкосновения пульта с ковром произошло самопроизвольное переключение программ с одновременным усилением громкости. Этот факт привлек Маринино внимание и заставил сосредоточиться на экране.