Мы сообщили о своем открытии Пятнице, но его реакция на наш рассказ была столь странной, что мы сочли за благо держать язык за зубами и как можно быстрее покинуть страну. Вот что удивительно: о нашей вылазке нас не расспрашивал ни один из знакомых. А тут еще почта внезапно обнаружила громадный мешок с письмами, которые забили весь отдел «до востребования»; то, что мы до сих пор не возвращаемся домой, вызвало тревогу, и в письмах требовали нашего немедленного возвращения. По множеству причин мы поняли, что уезжать необходимо без промедления. Сели на корабль, отправляющийся на Гаити, и сразу же свалились на свои койки с приступом жестокой лихорадки.
Часть вторая
По Гаити
Глава шестая
Карибский сосновый лес
Свежий морской воздух и таблетки атебрина с добавлением нескольких стаканов отменного легкого голландского пива постепенно справились с лихорадкой. Первой решилась выйти наверх Альма — она проголодалась и знала, что доктор отдыхает. Голландские пароходы заслуживают только похвал: еда всегда доступна, и никто вас зря не беспокоит. Поэтому я был несколько удивлен, когда вылощенный молодой стюард, которому очень пошли бы деревянные сабо, передал мне, что пора начинать укладываться, и поскорей. Я выглянул в иллюминатор: судя по всему, мы находились посреди океана.
— А зачем мне укладываться? — спросил я.
— Есть, сэр! — вежливо ответил он и удалился. Корни германских языков похожи, но не настолько, насколько хотелось бы.
Тут появилась взволнованная Альма — оказывается, уже подходим к Гаити!
Мы выгрузились в некотором беспорядке и попытались оправдать пугающие размеры нашего багажа. Гаитянские служащие очаровали нас своей благородной любезностью; Альма была в восторге оттого, что может наконец болтать по-французски и размахивать руками, сколько душе угодно; все это, вместе взятое, и вдобавок отношение ко всем англичанам, как к безобидным идиотам, облегчило нам все формальности, и мы двинулись дальше, чтобы устроиться поосновательней в этой прекрасной и многообещающей стране. Мы радовались, думая, что хорошо замели следы, и предвкушали период спокойной подготовки к работе.
Этот процесс подготовки был связан с необходимостью участвовать в светской жизни цивилизованного общества, а именно посещать отели, клубы и поддерживать прочие социальные контакты. Упоминаю об этом только ради того, чтобы рассказ о наших запутанных маршрутах сохранил хоть какую-то связность, однако возвращение к цивилизации принесло нам два ценных приобретения.
Первое: мы приобрели автомобиль, скорее из чувства патриотизма, чем по необходимости. Это был вместительный «роллс-ройс» выпуска 1923 года. Единственный экземпляр на Гаити — собственно говоря, первый и последний, — он стоял заброшенный во дворе. Достоинство «роллса» англичанину так же дорого, как чувство собственного достоинства, — всего за пятьдесят долларов мы получили драгоценнейшее средство передвижения и одновременно поддержали честь Империи. Но купить «роллс» — это еще не значит заставить его двигаться. Может быть, «роллсу» показалась подозрительной моя несколько латинская, неанглийская физиономия. Во всяком случае, только после того как мы встретили соотечественника, знавшего психологию машин, мы смогли на нем ездить.
Фред Олсоп — наше второе приобретение — был уроженцем Лондона и жил на Гаити. Мы почувствовали, что стоим лицом к лицу с Империей, с «роллсом» и с самим смыслом жизни. Мы с любовью говорили о Лондоне, и Фред решил провести свой отпуск с нами в экспедиции. Были составлены соответствующие планы, закуплено и упаковано снаряжение. И вот, почему-то неожиданно, настал день отъезда. Собственно, было уже десять часов, а мы собирались выехать в шесть. В самый последний момент было решено взять с собой и автомобиль Фреда — «фордик» неизвестного года выпуска и начисто лишенный величия, зато безукоризненный на ходу. Мы нагрузили на него избыток снаряжения и отправились в путь ровно в час тридцать.