Джеко был чудесный маленький человечек. У него было две жены, прекрасно осведомленные друг о друге, прелестная маленькая лошадка (которая оказалась на самом деле мулом) и крохотный садик; притом он кое-как говорил по-английски, был бесконечно честен и добр и практически ни на что не пригоден. Он так до конца и не понял, чем мы занимаемся. Как-то я спросил его, для чего, по мнению местных деревенских жителей, мы собираем животных.
— Для продажи, — ответил он.
— То есть как? Что ты хочешь сказать, Джеко?
— Чтобы кушать, — последовал неожиданный ответ.
— А ты сам-то как считаешь? — спросил я.
— M’pas connais, — ответил он. Этим «не знаю» и завершается большинство диалогов на Гаити.
И вот теперь, к нашему удивлению, он вышел из лесу, ухмыляясь во весь рот и неся в ладонях горсть земли. Когда нам наконец удалось уговорить его расстаться с добычей, оттуда выползло примитивное создание, которое любой мог бы спутать с гусеницей, если бы не учил на первом курсе биологию. Это было существо бесконечно драгоценное — перипатус. Думаю, название по вполне понятным причинам ничего не говорит неспециалисту.
Перипатус — своего рода недостающее звено между червями и многоножками. Его можно считать потомком некоего типа животного, появившегося в результате эволюции морских червеобразных, — таких и сейчас находят, в песке на морском берегу, и они служат отличной наживкой, — которое покинуло море и стало жить на суше. Освоение суши морскими животными происходило в весьма отдаленном геологическом прошлом, когда не отложились еще первые слои ископаемых пород с остатками животных. Подобная миграция характерна для всех животных и растений; в самых древних отложениях встречается ископаемое растеньице ритина (Rhytina) — не более чем водоросль, приспособившаяся к жизни на земле. Некоторые рыбообразные существа отважились выбраться на сушу в более позднее время и стали земноводными, амфибиями, — я уже говорил о том, с какими сложностями у них связана откладка икры. Среди этих первопроходцев были и некие перипатусообразные, которые, обладая влажной мягкой кожей, рискнули жить в воздушной среде; постепенно они оделись в жесткий панцирь, сохраняющий влагу внутри, и стали похожи на сороконожку.
Замечательно, что существа этого типа сумели оставить потомков, чей род сохранился до наших дней; этим, должно быть, и объясняется то, что они крайне редки и встречаются в отдаленных друг от друга регионах планеты. Перипатусы обитают в более теплых районах Америки, притом, как ни странно, в горах и на высоких нагорьях, где очень сыро и достаточно прохладно. Встречаются они и в Южной Африке, и в Индии, и в Австралии, и в Новой Зеландии.
Они довольно мягкие — как гусеницы. Тот перипатус, которого принес Джеко, был одет словно в бархат густого винного цвета, все его тело покрывали мельчайшие бугорки, из которых торчали волоски. От гусеницы его отличало несметное количество коротеньких, мягких, похожих на пеньки ножек, вооруженных каждая парой коготков — их ряд тянулся от головы до самого кончика «хвоста». Когда мы передавали его из рук в руки, диковинное допотопное создание выпустило какое-то белое липкое вещество, вроде необработанного каучука. Это не только средство защиты, но и способ ловли насекомых и прочих мелких тварей, которыми перипатус питается.
Мы так и не поняли, как Джеко умудрился набрести на это существо и целехоньким принести его нам. Снова и снова он появлялся с гусеницами и многоножками, и каждый раз я ему говорил, что они нам не нужны; кроме того, мы ни разу и не пытались объяснять ему, что такое перипатус — вы догадываетесь почему? Само собой, мы спросили, где он нашел его, и Джеко привел нас к трухлявому стволу пальмы, основательно подрытому со всех сторон — свидетельство энергичной деятельности, беспрецедентной для столь ленивого и сонного субъекта, как Джеко. Позабыв обо всем на свете, мы бросились разыскивать гнилые стволы и пни и провели почти целый день, вкапываясь в землю, как кроты. Охота принесла нам еще довольно много перипатусов, обитавших, как мы установили, только в трухлявой древесине определенного качества.
Упавшее дерево бывает или твердым, или мягким. Со временем оно в любом случае становится мягким, и это происходит не всегда одинаково. Оно может стать сухим и рассыпчатым — в таких случаях в нем обитают только скорпионы или древоточцы. Но оно может стать мягким и влажным. Влажность тоже бывает разных типов. Первый из них — пропитанная водой слегка вязкая масса, из которой можно выжать воду — в ней обычно совсем нет живности; затем — влажное дерево, которое вернее всего назвать «гнилым», и, наконец, влажная, похожая на перегной труха. В ней-то и обитает самое большое количество животных, если только ее не оккупировали муравьи или термиты: тогда никого больше и искать не стоит, разве что вам посчастливится извлечь одну из тех загадочных ящериц или змей, которые предпочитают жить в дурной компании. Перипатуса можно найти только в гнилой древесине третьего типа, но далеко не во всякой, а лишь в очень объемистых массах тончайшей древесной трухи ярко-красного цвета, фактически мало чем отличающейся от «земли». Я впоследствии встречался с подобной закономерностью; перипатус держится обычно в красноватой глинообразной массе, где бы она ни скопилась — под сгнившим стволом или под корнями пальм или папоротников.