— Внимание! Через десять минут станция! — разносится над палубой радиоголос.
Станция? Ну что ж, придется фотоохоту отложить. Конечно, только на время, — домой я обязательно должен привезти отличный снимок: над пенной водой летит серебряная рыба…
Вечером мы четверо долго сидим в лаборатории, склонившись над картой: нужно решить, где будем ставить первый ярус. Смотрим на карту Атлантического океана, пересеченного наискосок нашим трансатлантическим разрезом. Рядом схема самого разреза. Океан как бы разрублен от своей поверхности до глубины в тысячу метров. На схеме мы заглядываем в океан как бы сбоку: на листе бумаги он похож на многослойное пирожное. Но только линии, обозначающие температуру воды на различных глубинах, идут не параллельно. Они то опускаются вниз, то подскакивают вверх… В одном месте, соответствующем тому району, где сейчас находимся мы, видно, как из глубин поднялся к поверхности, пронзив толщу океана, острый пик. Это глубинные воды, проникшие в поверхностные слои океана. Тут образовался так называемый термоклин — глубинные и поверхностные воды перемешались и создали условия для бурного развития жизни в этой точке океана.
— Вот здесь и надо ставить ярус, — говорит Коля Хлыстов, поставив на карте черточку. — Показания по фосфору, температуре и кислороду, а также наличие термоклина — все говорит о том, что здесь может быть рыба. Ставим ярус тут…
На карте — черточка. А в океане — это пространство чуть ли не в сто квадратных километров. Да, нам известно, что здесь обязательно должны быть крупные океанические рыбы: тунцы, марлины, ваху. Но как лучше поставить ярус, чтобы движущиеся, рыскающие в этом участке океана рыбьи косяки прошли не вдоль яруса, стороной, а натолкнулись на него и обнаружили бы крючки с наживкой?
Район, который мы выбрали, словно громадный универсальный магазин со множеством дверей, в которые вплывают рыбы. Но район-магазин мы нашли, а вот как обнаружить двери, через которые рыбы вплывают в магазин или через которые покидают его? Ставить ярус направлением с севера на юг? Или с запада на восток? А может, с северо-запада на юго-восток?.. На этот вопрос нам уже не ответить. Будь мы промысловиками, мы поработали бы здесь две-три недельки и поставили бы яруса во всех возможных направлениях. И выбрали бы такое из них, которое бы обеспечило хорошие промысловые уловы. Но времени у нас в обрез, и мы ставим ярус по ходу нашего судна: с северо-востока на юго-запад. Расчет такой — убедиться, что здесь есть рыба, что район для лова выбрали правильно.
Итак, ярус. А что же это за штука и как им ловят рыбу? Ярус ничего общего не имеет ни с каким-либо видом сетей. Ярус — крючковая снасть, наподобие обыкновенного перемета: веревка, к которой привязаны на поводцах крючки. Но от обыкновенного речного или озерного перемета океанский перемет-ярус отличается своими размерами — он достигает гигантской величины: до шестидесяти морских миль (свыше ста километров). И оснащен такой «переметик» несколькими тысячами крепчайших крючков, способных выдержать до пятисот — шестисот килограммов живого веса.
Ставится ярус рано утром, и поэтому на другой день уже в четыре часа, еще в темноте, палубная команда была на ногах.
Вся снасть до выметки ее в океан разобрана на части: отдельно, в больших ящиках, лежит хребтина — крепчайший капроновый шнур, к которому крепится все остальное снаряжение яруса. В других ящиках, поменьше, свернутые поводцы с крючками; в сторонке громоздится груда пенопластовых поплавков и бамбуковых вешек с цветными флажками на концах.
— Начали! — командует бригадир Яков Павлович Болтенко. — Боцман, буй!
Боцман, поднатужившись, швыряет за борт, в темноту, концевой буй — шест с тремя флажками, к которому привязан конец хребтины. Судно идет малым ходом, и хребтина, увлекаемая вешкой — буем, извиваясь, будто змея, выползает из корзины и пропадает за бортом.
— Поводец! — говорит Яков Павлович, и один из матросов при помощи клевантов — металлических колец — соединяет поводец с хребтиной.
Другой матрос насаживает в этот момент на крючок наживку — рыбку и бросает поводец в воду. В воздухе он раскручивается и растягивается в воде на всю свою десятиметровую длину. Через каждые десять поводцев к хребтине прикрепляется поплавок или вешка. Вот и вся операция.
— Поводец… поводец… поплавок… поводец… — слышится голос бригадира. Вскоре он умолкает — матросы уже знают порядок выметки яруса, и дело идет быстрее…
Через два часа, к рассвету, двадцать километров океанского перемета ушло за борт. В воду полетела последняя вешка, судно развернулось и пошло вдоль яруса к его началу, откуда он будет выбираться. А команда отправилась по каютам — часок-другой отдохнуть. Пока команда спит, рыбы найдут нашу наживку, заглотают ее и… В общем, очень бы хотелось, чтобы рыбы обнаружили наш ярус. А то могут и не заметить его: ведь что для океана какие-то двадцать километров! Даже не для океана, а для того района, который мы обнаружили, — как иголка в поле. Вот если бы мы ставили промысловый, стокилометровый перемет, вот это было бы да! Но мы работаем коротким поисковым ярусом — времени, времени не хватает! Ведь на постановку промыслового яруса нужно потратить двенадцать часов! А потом столько же его выбирать!
Свесившись с верхнего мостика, я заглядываю в воду, туда, где в волнах прыгают белые поплавки и раскачиваются из стороны в сторону уходящие за горизонт вешки. Интересно, кто из подводных обитателей уже заметил наживку? Кто из морских рыб проглотил какую-нибудь из них и теперь рвется из стороны в сторону, пытаясь освободиться от жала крючка, вонзившегося в челюсть?
Сейчас мы это узнаем — команда собралась на палубе, и, пока боцман вылавливает «кошкой» концевую вешку, матросы выкуривают по последней сигарете: потом будет некогда.
— По местам, — говорит Яков Павлович. Он стоит на небольшом помосте у левого борта судна, около специальной машины — ярусоподъемника.
Принцип действия машины не сложен — хребтина зажимается между вращающимися навстречу друг другу шкивами. Шкивы, обутые в резину, крутятся и за счет трения вытягивают хребтину, которая тут же укладывается в ящик. Гудит ярусоподъемник, хребтина прячется в ящик, а матросы отстегивают от нее поводцы, вешки, поплавки. Поводцы тут же на специальной машинке койлаются, то есть скручиваются и укладываются в ящики; поплавки относятся в сторонку, чтобы не мешали работать.
Натужено гудит машина. Гудит, выволакивая из воды тяжелый намокший ярус. Быстро мелькают матросские руки, заполняются ящики с поводцами, растет штабель поплавков. Гудит ярусоподъемник; в его сердитом гудении мне чудятся нотки нетерпения: дескать, а где же рыба? Действительно, рыбы пока нет…
Жаров, Виктор и Брянцев стоят у борта и нервно курят. Я не курю, но тоже нервничаю, и тоже стою у борта, и с нетерпением заглядываю в воду: где же рыба? Сегодня мы, научная группа, как бы сдаем экзамен: будет рыба, значит, не подкачала наука, а вытащим «пустышку», что тогда? Конечно, бывают и просчеты, но не хотелось бы, нет…
— Рыба! — кричит бригадир.
Хребтина туго натягивается; прикрепленный к ней поводец гудит, будто басовая струна, и режет воду; внизу, в синец глубине, мечется какое-то крупное, взбесившееся от боли существо.
И снова работа, поиск рыбы. На этот раз мы не тралим, а ловим рыбу ярусом — многокилометровым океанским переметом. С напряжением всматривается в бурлящую воду бригадир: попадется сегодня что-нибудь или нет?.. А на мостике берет координаты судна старший помощник капитана Виктор Литун. Уже много рейсов совершил он в далекие теплые моря. И всегда точно определяет местонахождение теплохода по солнцу, звездам и маякам…
Мы спешим к лазпорту — отверстию, через которое на палубу судна поднимается рыба. Ну-ка, где она, голубушка? Кто сидит на крючке, кто первый из морских обитателей окажется на палубе «Олекмы»? Поводец отсоединяют от хребтины, и Петрович с матросом Виктором Герасимовым, коротко остриженным парнем, состоящим из одних упругих мышц, подтаскивают рыбину к лазпорту. Краснея от натуги, боцман и матрос упираются ногами в палубу и, напрягая все силы, выводят рыбину из глубины к поверхности. Ну, еще немного, ну, еще чуть-чуть… У лазпорта уже дожидается ее, крепко сжимая в руках багор, Виктор Жаров. Первую рыбину, попавшуюся на ярус, ему хочется извлечь из океана самому.