Сам зал тоже изменился. В окнах так же сверкали большие цельные листы стекла, потолок, подпирали колоны, покрытые пластинами сорской ямши, мрамора, малахита и иных уральских поделочных камней, сложенных умельцами в неповторяемый красивый орнамент, радующий глаз. С потолка свисали на позолоченных цепях полдюжины литых, покрытых сусальным золотом люстр, на дюжину свечей каждая, украшенные шлифованными линзами-отражателями из хрустального стекла. И красиво и часть света отражает вниз, увеличивая силу свечения люстры. Там и сям, вдоль стен, между покрытых восточными шерстяными пушистыми коврами лавками, высились подставки, с декоративными фарфоровыми и хрустальными вазами, украшенными небольшими букетиками цветов, изготовленных из покрытого эмалью золота с серебром и самоцветов.
Перед входом в зал и в самом зале вдоль стен стояли и сидели пожилые и старые, осанистые мужчины с длинными, седыми бородами, в шитых золотом парчовых и бархатных богатых длиннополых одеждах, в высоких бобровых или в более низких, отороченных собольим мехом шапках. Хотя хватало мужей и помоложе, но одетых так же дорого и не практично. Вот перед этой публикой и разыгрался спектакль. Зашедшие в зал уральские бояре были препровождены сопровождающим к трону, около которого, отвесив низкие поклоны, они остановились. В это время дворцовые слуги начали вносить в зал дюжину сундучков, которые, отрыв крышку, ставили полукругом перед троном. Сундучки содержали жемчуг и другие драгоценные и полудрагоценные камни, различные кубки и чаши из золота с серебром украшенные камнями, с выбитыми изречениями или растительным орнаментом, виднелась даже пара старинных литых чаш, с барельефами каких-то охотничьих сюжетов.
А один, даже не сундук, а так большой ларец, был доверху заполненный золотыми восточными монетами, в основном персидские ашрефи, да бухарские дирхемы, но попадались и индийские могуры, опознаваемые из-за прямоугольной формы и «червячков» надписей, а так же и «общепринятой» условно круглой формы, и арабские динары с арабской вязью сур из Корана. Пару больших сундуков наполняли дорогие, с позолотой и самоцветами на рукоятях и ножнах, сабли, мечи, кинжалы, тонкой работы, блестящие брони в виде, юшманов, колонтарьев и просто мелкозвенцатых кольчуг, шлемы различных восточных фасонов. Все это и преподнес Черный от имени боярства Уральского уезда государю в дар. При этом произнес верноподданную короткую речь. Монарх милостиво принял подарки. По знаку Ивана IV, откуда то из-за трона вышел подьячий и развернув свиток зачитал написанный на нем текст. Коротко, речь в царском указе шла о пожаловании княжеским титулов воеводу Уральского уезда боярина Черного Мечеслава Владимировича, за присоединение к царству огромных земель на юго-востоке государства, приведению под государеву руку местные племена, одержанные при этом победы, организацию городов, слобод и деревень, руководство ими, ежегодные большие поступления в государственную казну, огромный вклад в завоевание городов — Полоцк, Витебск, Рига и разгром столицы Литвы-Вильно. С этого дня именоваться боярину Черному, князем Белым, по имении заложенного им в новых землях города Белый, на реке Белая.
Ещё четыре указа зачитывал подьячий. Согласно которым были пожалованы княжеским достоинством еще четыре уральских боярина. Боярину Золотому за то же что и Черному, но без побед на Урале, вместо них указали организацию монетного двора и выпуска русских денег, теперь он именовался князем Уральским, по имении заложенного им в новых землях города Уральск, на реке Урал (Яик). Боярин Брусилов стал князем Турестанским, за приведения под руку русского государя Хорезмского ханства и за огромную помощь при взятии Полоцка. Боярин Басманов стал князем Рижским за завоевание Риги и её присоединение к Руси и за огромную помощь при взятии Полоцка. Боярин Полухин стал князем Поморским, за создание флота для Русского царства и успешные действия в Заморской Руси при защите православных людей и фактическое присоединение к России заморских земель. А неофициально, была доведена до «витязей» и ещё одна причина получения Полухиным княжеского достоинства — его рейд в Англию с примерным наказанием «англицких немцев за их великое небрежение государевой честью».
Так же всем «свежеиспеченным» князьям, царь пожаловал в Московском уезде небольшие «дачи», в одну небольшую деревушку, по три-пять дворов. Но главное, теперь вновь пожалованные московские помещики и русские князья, попали в «московские списки», открывающие им доступ к высшим государственным должностям. Царские указы о пожаловании титулов и жалованные грамотки на подмосковные деревеньки, передали награжденным и собственно на этом аудиенция закончилась. Но перед самыми прощальными поклонами, Иван Васильевич поманил Черного и тихонько спросил его.
— А скажи ка князь, — после этих слов царь усмехнулся, бросив быстрые взгляды на онемевших от таких новостей присутствующих в зале бояр, — твой боярин выполнить, что задумал.
— Выполнить государь. — Твердо ответил Мечеслав, сразу понявший о каком боярине спрашивает монарх.
— Передай ему, выполнить все и в срок, быть и ему князем.
— Исполню государь.
— А теперь ступай князь. — во весь голос сказал Иван Грозный.
Откланявшись и выйдя из Большого зала, «витязи» без заходов куда-либо, направились на своё столичное подворье, необходимо было срочно и без лишних ушей обсудить сложившуюся ситуацию. Мгновенное обострение отношений между «витязями» и старой московской аристократией, из-за царских пожалований, требовали адекватной реакции, для чего и было необходимо уединиться и обговорить, обдумать свежую информацию.
Пока шли по дворцу, потом до коней и ехали в московскую клубную резиденцию, Черный не переставал восхищаться царем. «Ай да Иван Васильевич, ай да сукин сын. Молодец. Нет право молодец, ГОСУДАРЬ. Вон как лихо щелкнул по носу «старичков» из своего окружения. Да и нас приблизив, сразу оградил от смыкания со старой аристократией. Они нам этого ни в жизнь не забудут. И нам огородил «стойло». Будете со мной, не обижу наградой. Вот в открытую сказал, что если в будущем году Слепцов Ревель возьмет, то быть ему князем Ревельским, нет скорее Колыванский, исходя из проводимой политики закрепление завоеванных земель в Прибалтике. А чуть, что против его воли сделаем, просто сдаст этим волкам.»