Московское царство. Уральский уезд. Сентябрь-декабрь по новому стилю 1564 года от РХ
В середине года произошел разрыв отношений между Московией и Англией, в результате чего английская «Московская компания» была закрыта, сотрудники либо убежали, либо были арестованы и осуждены, имущество копании конфисковано в пользу государства. Кроме того казна страны единовременно наполнилась огромным количеством золота, серебра и драгоценных камней, из переданной уральскими боярами государю доли в английской добычи. Чем Иван IV не преминул воспользоваться. Средства из казны щедро пошли на комплектование, снаряжение и содержание вновь создаваемых стрелецких полков, строительство новых городов, возведение засечной черты на южной украине и строительство с ремонтом укреплений на других границах государства. Начали возводится государственные железоделательные, канатные, суконные, ткацкие, в том числе и парусиновые мануфактуры. Открываться на государевы кредиты кирпичные мастерские и печи по обжигу известняка, новые карьеры и каменоломни по всей стране, но в основном на юге царства.
В начале года на сторону Литвы перешёл боярин и крупный военачальник, фактически командовавший русскими войсками в Ливонии, ближайший приближённый и друг детства царя, князь Андрей Михайлович Курбский. Бросив на произвол судьбы свою жену с детьми, он ночью, со своими приближенными, спустился по веревки со стены Юрьева, где он воеводствовал и верхом добрался до польско-литовского стана, в котором и сдался врагам. В счет оплаты проживания, беглец выдал польскому крулю известные ему планы русского военного командования, самого Ивана Грозного и известных ему царских агентов влияния в Прибалтике. Уже в июле этого года король Польский и Великий князь Литовский передал во владение знатному русскому перебежчику в оплату за переданные сведения и на прожитие, поместья: в Литве получил староство кревское и до десятка деревень в Упитском повете, на Волыни вступил во владения городом Ковель с замком, местечком Вижва с замком, местечком Миляновичи с дворцом и почти тремя десятками сёл. Все эти имения были пожалованы беглецу «на выхованье», то есть во временное владение, без права собственности. Однако через три года Сигизмунд II Август утвердил все поместья в собственность за князем Курбским и за его мужскими потомками. «Добрые» и «свободолюбивые» соседние паны шляхтичи сразу положили глаз на добро нового соседа и начали совершать наезды «в гости», в сопровождении своих вооруженных слуг, на владения нового польского пана, захватывая его земли, нанося иные обиды свежеиспеченному князю литовскому. Вместе с Курбским на службу к литовцам и полякам перешли и его прихлебатели, которых набралась целая толпа приверженцев и слуг. Часть из них он назначил управлять своими многочисленными деревнями, селами, местечками, городами с замками и дворцами. И уже осенью этого года, после нарушения поляками и литвинами перемирия прошлого года, Курбский и часть его окружения обнажили оружие против России. Поскольку перебежчик прекрасно знал систему обороны западных рубежей, то войска Великого княжества Литовского неоднократно устраивали засады на русские отдельные отряды и одерживали победы. Во всех этих стычках принимали участие люди из окружения князя или даже он сам. Так в октябре князь Андрей самолично, во главе своих ближников, принял участие в осаде польско-литовским войском Полоцка, перешедшего под московскую руку в прошлом году. Да и истины ради, какая это была осада. Так подступили к ближним городских окрестностям, нарвались на засаду стрельцов из переведенной в начале сентября сего года в Полоцк четвертой стрелковой дивизии Тищенко, отгребли не по детски и быстренько смылись. Попробовали в другом месте, опять артиллерийско-стрелковая засада, большие потери в попавшем в огневой мешок вражеском отряде, отход. После чего осада, по донесению польско-литовского командования, была снята, в связи с подходим к московитам огроменного подкрепления, которому ими было нанесено поражение и уничтожено колоссальное количество татар, стрельцов и бояр. Но пришлось отступить из-за усталости воинов, уставших рубит московитов. В последующие годы Курбский продолжал участвовать в литовских и польских набегах на русскую землю.
По поводу измены Курбского было «сломано множество копий» при спорах, предупредить царя о предстоящей измене его ближника или нет. Победили сторонники не вмешательства. Их аргументы перевесили обоснования противной стороны. Вкратце аргументация сторонников не вмешательства сводилась к следующему: измена царева ближника из княжат, князя Андрея Курбского, наносить неоценимый по силе удар по вере царя к старой аристократии, которая уже сейчас начала активно противодействовать влиянию попаданцев на государя. Ведь изменит не какой-то боярин или кто-то из княжт, которым и так-то монарх не очень-то верил. Изменит его друг детских игр, ближайший сподвижник, выходец из московской аристократии. И более веры родовитым нет, если даже личный друг из их среды предал. То есть, объективно измена Курбского играла на усиления положения «витязей» при московском дворе и в целом в России. Да и просто не поверил бы Иван Васильевич наветам на своего товарища детства. А доказательств, которым поверил бы московский монарх, у «витязей» не было. Третьим аргументом шел милый московский обычай, под названием «доносчику первый кнут». Ложиться под кнут московского ката охотников среди попаданцев не нашлось. И четвертым, возможно, что и основным обоснованием, было заявление Воротынского, что его люди уже давно работают по Курбскому и сумели отрезать его от действительно важной стратегической да и части оперативно-тактической информации. В дело шло все и задержка или не доставление почты, дописка, а иногда и полная подмена писем, слухи передаваемые через княжеское окружения и «новости» от его, используемых в темную друзей и знакомых и иные способы поставки достоверной дезинформации. В итоги за прошедший год удалось сформировать у Курбского несколько отличное от действительности представление о делах и обстановке в Московском царстве. Так и получилось, что в отношении князя Андрея Михайловича Курбского история и в этом мире пока идет по уже пройденному в мире попаданцев пути.
Осенью шестидесяти тысячное войско крымцев во главе с самим ханом Девлет-Гиреем и двумя его сыновьями напало на рязанскую украину. Рывок, по другому назвать, пяти дневное пересечение Дикого поля многотысячной татарской конницей, невозможно, стал неожиданностью для сторожек. Сбив малочисленные отряды пограничников, Крымская орда вошла на земли Московского царства, осадила Переяславль-Рязанский и три-четыре дня штурмовала его. Царский воевода Алексей Данилович Басманов с сыном Федором возглавили оборону Рязани и успешно отбили все приступы. Однако татарские «загоны», разбежавшись по округе, сильно разорили земли между Пронском и самой Рязанью. Вот тут и сработал, хотя и с не конца достроенной сетью башен, оптический телеграф, башни которого успешно отбивались от кочевников. Во всяком случае, ни одного срыва передачи не было, хотя пару-тройку башен степняки умудрились захватить. Получив по телеграфу известие о набеге крымцев, начали стягиваться в рязанские места порубежные рати, в том числе и конный полк с артиллерией Уральского уезда. Пробыв шесть дней в рязанской земле и получив известие о подходе русских полков, крымский хан отступил в степи и попытался уйти в Крым. Однако уйти ему без потерь было не суждено. Вцепившиеся в татарскую орду как сторожевые псы, отряды русской конницы, вырывали из «тела» орды то один кусок-отряд воинов, то другой кусок-группа отбитого полона, то третий кусок — часть обоза с неживой добычей. Итогом стало, что Девлет-Гирей, не смотря на недовольство своего войска, когда на горизонте замаячили конные московские стрельцы с полевыми орудиями, приказал бросить почти весь полон и большую часть обоза, которая была на трофейных телегах, даже не успев по степному обычаю перерезать горло пленникам, дал приказ спешно, в седле, налегке уходить. Хан с воинами оторвался от московской рати и ушел с малыми остатками полона и добычей во вьюках за Кубань, куда русские полки лезть не стали. И так прибавилось хлопот по заботе об освобожденных пленниках, а тут лезть в «гости» к черкесам. Пришлось воеводам оставить преследование врага и поворачивать назад на север, домой.