Но без «живого товара» Крым в этом году не остался. Татары, по указанию хана, прошлись частым гребнем по предгорьям Кавказа и аулам всяких там разных черкесов, набрав полона даже больше, чем вывели из Руси. Правда белокурые, белокожие северянки стоят дороже, чем их темненькие товарки с кавказских предгорий. Но качество и цену товара можно компенсировать его количеством. Вот и компенсировали, забив рабский рынок Кафы и иных городов, черкешенками.
Позже, уже по снегу, один из татарских отрядов, численностью около четырех тысяч всадников, под предводительством ширинского мурзы Мамая вернулся в рязанские земли, но был полностью уничтожен в бою русскими войсками под командование воевод Алексея Басманова и князя Федора Татева. При этом назад в степь не вернулся ни один людолов, большая их часть осталась на поле сражения, порядка пяти сотен, вместе с их главарем Мамаем, взяли в плен.
В конце октября, уже вода в Сакмаре и даже Урале под утро прихватывалась у берегов ледком, возвратились из Второго Туркестанского похода части и подразделения ходившие под командованием Брусилова, на покорения Хорезма. Пришли с победой и большой добычей, оценённой в обшей сумме свыше трех с половиной миллионов ефимок серебром. Привезли много различных ремесленников, тут же разобранных в различные частные мастерские и мануфактуры, хозяева которых пристроили новых работников у себя на предприятиях в качестве закупов, хорошо, что хоть закупами оформили, а не обельными холопами, как пленных. Естественно за каждого ремесленника в уездную казну капнуло некоторое количество серебрушек, а из неё немного монет, с цены каждого работника, ушло и в государеву казну. Взяли в качестве добычи рабов из различных народов Ойкумены, тех, кто попал в рабство из московских земель, освободили прямо на месте их содержания. Лиц других наций, но православного вероисповедания, привезли в уезд, где с ними побеседовали монахи и по их рекомендациям большая часть привезенных православных так же получили свободу. С остальными рабами поступили по разному, с большей частью заключили ряд на закуп в холопы на двадцать лет. Меньшею часть, попавших в рабство за разбой, убийства, грабеж и иные преступления, фактически не меняя их статуса, юридически перевели, как пленных, в обельные холопы и загнали в шахты и карьеры. Перевезенных через море коней, в количестве более десяти тысяч голов, их начали перевозить на Урал еще в июле, передали специалистам-лошадникам, боярину Швидко с его боярами-коннозаводчиками. Уже через три года пойдут в кавалерию уезда и царства отличные боевые кони. В общем поход удался и закончился благополучно.
С осенним караваном с Руси, привезли на судах новую партию невольных переселенцев. Опять купленных у баронов и прочих «фонов» Померании и Мекленбурга их крепостных сервов. Проданных новгородскими купцами весь с водью и прочей карелой, плененных земляками торговцев, возможно, что и по заказу этих купцов, а то и сами купчики участвовали, так сказать, для снижения накладных расходов. Всего привезли почти четыре тысячи взрослых переселенцев обоего пола.
На земли уезда соседи не покушались, почти ежедневные пограничные стычки с мелкими бандами кочевников, постоянно пытающихся прорваться на русскую территорию и что-нибудь урвать себе, в учет нападений даже не брались. Жизнь в глубине территории уезда текла мирно, поселения строились, предприятия производили продукцию, купцы торговали, суда возили товары по рекам и Каспию.
Первого сентября начались как обычно занятия во всех учебных заведениях уезда, в конце месяца прошли собрания владельцев компаний и банка. Как и обговаривали в прошлом году, семейству Адашевых их долю прибыли перевели на именные счета в Московской конторе банка.
Хотя природа в этом году не баловала, но обижаться на урожай, только бога или богов гневить. Разветвлённая сеть агротехнических станций и укрепившаяся вера землепашцев в знания агрономов, помноженное на работу пахарей, стабильно выдавали в итоге приличные урожаи. Большую часть его, как обычно, оставили для внутреннего употребления. Меньшею часть распределила на продажу и на закладку про запас в «хлебные амбары» в центральных районах страны. Уже в начале этого года, в некоторых местах пришлось раскрывать эти хранилища и подкармливать из них голодающее население. Заодно собрали из семей голодающих «лишние рты», детей, которых весной перебросили на Урал и определили мальчиков в корпус, девочек в институт. Да и почти три сотни крестьянских и мещанских семей сманили к себе. Так же отправив их с весенним купеческим караванов в Уральский уезд. Правда, за почти всех крестьян пришлось выплачивать их долги помещикам, зато и крестьяне пришли уже закупами на десять лет и селились там, где им велели, а не там, где хотели.
Не успели оглянуться, вот и декабрь. С ним пришли заботы по запасанию на зиму «царской рыбы» да и другой рыбкой не брезговали. Празднование со всенародным гуляньем за счет уездной администрации Нового 1565 года, фейерверк, выступление приведенных их последнего похода в Туркестан канатоходцев, факиров, танцовщиков, в общем артистов нарождающегося народного цирка здание с шатрами которых начали строить в слободах Петрограда и Орска. Традиционно в начале января отправили в Москву рыбный обоз, рыбку для стола царя-батюшки, так и на столы боярам и простым москвичам.
Урал-Хорезм. Второй Туркестанский поход. Май-август по новому стилю 1564 года от РХ
Давно подготавливаемый Второй Туркестанский поход, с целью приведения в вассальную зависимость хана Хорезма, для обеспечения сырьём (хлопком) химической и ткацкой промышленностей, да и для пресечение в будущем разбоев на южных рубежах в закаспии. Отваливающие 3 мая на стрежень Урала, от сакмарских и вновь выстроенных уральских пристаней Петрограда почти пять сотен различных по виду и водоизмещению кораблей, выстроились в колону и покатились вниз по реке на встречу Хвалынскому морю.
На судах вышли в поход почти пятнадцать тысяч воинов. В полном составе шла пяти тысячная бригада пустынных конных стрелков Беркута, правда свой транспорт, верблюдов, они оставили в ППД, с собой взяли только одну сотню, суда не резиновые, да и маловаты, в основном лодки, паузки, ладьи и другие подобные суденышки с высокой осадкой. Остальных животных рассчитывали взять на месте высадки. В экспедиционный корпус входили два стрелецких полка второй стрелковой дивизии, отдельный полк морской пехоты, отдельные артиллерийские дивизионы: один пудовых «единорогов», для пролома стен, пара восьми фунтовых и четыре легких трехфунтовых. Две сотни легкой башкирской конницы, для разведки и дозора. Экспериментальные образцы оружия: по полудюжине пятидюймовых гаубиц и трехдюймовых пушек, по дюжине 82-мм минометов и автоматических картечниц, со своими, обученными их использовать расчетами. Да две сотни «химических гренадеров», вооруженных помимо укороченных «сакмарочек» с тесаками, химическими и свето-шумовыми гранатами, снабженные противогазами и очками с затемненными стеклами. Плюс команда связистов и пара сотен саперов. Вот и вышло под сто пятьдесят сотен бойцов в корпусе.
Экспериментальное оружие взяли в основном для продолжения его испытания. Где как не вдали от «цивилизованной» Европы с её метало-механическими мануфактурами и от её действительно хватких, с инженерной жилкой, ремесленников, испытать в боевых условиях новые орудия и снаряды, гранаты и отравляющие вещества. Только в отрезанной пустынями и полупустынями от Европы и иных более развитых стан Хорезме, сам бог велел в этой глуши проверить надежность оружия. Заводские и полигонные испытания, это одно, а использования орудий на войне, это совсем другое. Вот и планировали провести испытания по полной программе, стреляя до последней возможности, до предела надежности орудий, благо целей было много и разнообразных.