В Южной Чехии начались волнения рыбаков на рыбных промыслах в Ромберке, что принесло некий неприятный осадок королю Чехии Максимилиану I, Императору Священо Римской империи германской нации Максимилиану II, а так же ему, но как королю Германии, Римскому королю, королю Венгрии и Хорватии.
Великой Порте то же пришлось подавлять очередное восстание крестьян в Венгрии. Только-только в апреле и мае 1562 года подавили крупное восстание секейских крестьян под руководством Дьёрдя Надя в Трансильвании. Войска восставших секеев в количестве около шестидесяти тысяч вооружённых всадников и пехотинцев, были разбиты армией трансильванского князя Яноша Жигмонда, при содействии турецких подразделений. И то раздавить мятежников и залить пожар восстания кровью бунтовщиков, удалось, только использовав предательство секейских дворян, временно примкнувших к мятежникам. Руководители восстания, в из числе и Дьёрдь Надь, были казнены в городе Сегешваре (Сигишоаре).
На этот раз восстание было не таким крупным, взбунтовались крестьяне в районе Дебрецена, под предводительством Дьёрдема Карачоньи, как против пришлых эксплуататоров-турок, так и против местных «крохоборов»- венгерских феодалов, подняв на свои знамёна лозунгами анабаптизма, то есть повторного крещения взрослого человека, как его личный выбор. Хотя восстание было не таким масштабным, зато более продолжительным, только в следующем, 1570 году, десятитысячная армия Карачоньи была рассеяна венгерскими дворянами и турками.
Международные неприятности не обошли и Русское царства, его два неспокойных западных соседа соединились в одно государство. Объединенный сейм Польского королевства и Великого княжества Литовского проводился, с перерывами, с января по август текущего года в польском городе Люблин. 28 июня был заключен сам акт унии. Уже 1 июля этот акт утвердили, по раздельности, депутаты польского и литовского сеймов, а 4 июля унию ратифицировал король Польский и Великий князь Литовский Сигизмунд II Август. Возникло новое государство от «можа до можа» под названием Речь Посполитая, с включенным в её состав и земель Задвинского герцогства, остатков бывшей Ливонской конфедерации, захваченной Литвой по левому берегу Западной Двины. Решение об образовании этого государства продавили с трудом, в основном напирая на «Московскую угрозу». Измотанное Ливонской войной, потерявшая в результате столкновений с Москвой Полоцк и Витебском с окружающими их землями, с окончательно рухнувшими финансами, из-за войн и наплыва фальшивых литовских грошей, так, что пришлось полностью переходить на польские монеты, ВКЛ не могло в одиночку долго противостоять все набиравшей и набиравшей силу Москве, с её сверх активным монархом.
Но осталось множество и недовольных, даже среди участников сейма, в основном среди бывших подданных Великого князя Литовского. Да и не всех польских панов устраивало уравнивания их в правах с какими-то там литовцами-литвинами. А уж про простое православное население ВКЛ и говорить не стоить. Почти сто процентов крестьян и небогатых мещан и обитателей городских посадов, уже давно были сагитированы бродячими монахи-проповедниками и листками — «лубками», на воссоединения с единоверным Русских, не Московским, царством.
Да и как литовским панам было не выступать против, когда по условиям унии Польскому королевству были переданы обширные территории левобережья и правобережья Днепра, вплоть до Карпат и Подляшье. А это ведь не самые плохие земли с холопами и естественно не мало серебра и золота, получали от этих холопов и иных жителей земель литовские шляхтичи.
Противной стороной, поляками и Ватиканом, ход сделан, и теперь черёд Русского царства, а вернее «витязей», провести ответный ход. И пошли в литовские земли, в замки, города и селения, караваны золота, серебра, оружия, в сопровождении надежных людей. Еще более надежные и подготовленные неприметные человечки, понесли в замки и усадьбы литвинских бояр грамотки от имении Царя Всея Руси Ивана IV Васильевича, прямого потомка Рюрика, призывающих бояр объединиться с единоверцами, православными Русского царства, против католиков поляков и продававшихся им вероотступников из числа литвинского боярства. А по селам и городам, массово заполонили корчмы и рынки, верные люди, несущие простым людям весть об передачи их под власть схизматиков католиков из Польши и вероотступников, различных протестантов, которые даже сами католики признают еретиками. Эти калики перехожие призывали объединиться с единоверным Русским царством, в котором простые люди, из тяглового населения, имеют явные послабления по сравнению даже с Литвой, не говоря уж об положении крестьян в Польше, не имеющих ни каких прав, и к положению которых паны хотят низвести и простых литвинов. Кроме устного слова, княжество наводнили памфлеты и народные рисованные памфлеты-«лубки», высмеивающие панов, великого князя, польские порядки, католическую веру с ксёндзами. При этом наглядно объясняющие, в виде рисунков, что будет с крестьянами и мещанами, обычных городков, которым королем не даровано «Магдебургское право». И это начало приносить плоды. То тут, то там, вспыхивали бунты крестьян и городской бедноты, частенько поддерживаемых мелкопоместными литовским шляхтичами. А то объявлял рокош и какой нибудь местный князёк, которому перепало московского серебра. Такая нервотрепка для новоиспеченного короля Речи Посполитой Сигизмунд II Август продолжалась весь год и благополучно перешла в 1570 и 1571 года.
Перешедшее, с прошлого года, на этот год, расследование московской измены среди окружения царя Ивана, продолжалось. Вслед за арестами в прошлом году основных фигурантов дела, начались аресты их связей, в том числе и не причастных к заговору. К апрелю следствие было закончено, передано для ознакомления и утверждения царю, от него документы ушли в боярскую думу, которая и приговорила 12 мая к сметной казне бывших любимцев монарха: Алексея Даниловича Басманова с сыном Фёдором, князя Афанасия Ивановича Вяземского, Ивана Михайловича Висковатого, Никиту Афанасьевича Фуникова-Курцова, Василия Ивановича Степанова, Ивана Никифоровича Булгакова-Коренева, Григория Федоровича Шапкина. И вновь, в третий раз, Иван IV при народе, помиловал «тятей», заменив смерть каторжными работами, со ссылкой семей всех осужденных на окраины царства. Вместе с основными фигурантами сослали, по приговору суда, на каторгу и ссылку и их помощников, близких слуг, подьячих, так же со своими домочадцами. И уже в начале июня на Урал потянулись суда, в сопровождении царских стрельцов, увозящих в ссылку и каторгу осужденных и их близких.
Итого этого расследование стало смена руководителей ряда основных приказов, Посольского, Поместного, Разбойного, Большого прихода и царской казны. Так Посольский приказ возглавил, неплохо относящийся к уральским боярам и сам приложивший руку к смешению своего предшественника, дьяк Андрей Яковлевич Щелкалов. Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский возглавил вновь образованный опричный сыскной приказ и получил чин думного боярина, такой же чин получили Черный, Золотой, Воротынский. Положение «витязей» при царском троне настолько упрочилось, что их стали брать в свои расчеты послы иностранных стран и их государи. Появилась реальная возможность влиять на политику Русского царства явно, напрямую, а не тайно, опоследственно.
В начале мая из Риги, на наёмном ганзейском судне, ушло посольство в Испанию, возглавляемое дьяком Посольского приказа Василием Яковлевичем Щелкаловым, родным братом главы приказа, Андрея Яковлевича Щелкалова, для заключению мира между царём Русским Иваном IV и королем Испанским Филиппом II. И уже в первых числах июля посольство было на аудиенции у Филиппа II Испанского, принявшего верительные грамоты, выслушано им и перенаправлено к своим министрам с чиновникам, после чего прием и закончился. А на второй день и начались истинные переговоры и торг по условиям мира. Ведь так получилось, что не объявляла войны, два государства оказались фактически в состоянии военного противостояния, в связи с вождением в Русское царства, Тартарского царства, по причине пресечения тартарской царской династии, со всеми его сокровищами и проблемами, в том числе и испанской, в далекой заокеанской земле.