Русское царство. Январь-декабрь по новому стилю 1570 года от РХ
24 февраля закончились длящиеся с прошлого года переговоры между Испанским королевством и Русским царством о заключении мира. Мир между государствами был заключен. В результате торговли стороны пришли к соглашению. Первоначальные требования русской стороны о передаче ей во владения островов Тортуга, Куба, Эспаньола, Тобаго, Тринидад, безымянного небольшого островка, самого северного из Наветренных островов, названного русским послом, для идентификации, островом Сомбреро, а так же город-порт Вальпараисо, на западном побережье материка, в Перу, с прилегающими к нему землями побережья по обе стороны от него и на пятьдесят миль вглубь материка, а так же земли по правому берегу реки Миссисипи и далее на север, на северном материке, были уменьшены испанской стороной. Русские согласились, но взамен Вальпараисо, который испанцы отказались передать, включили в требование город-порт Арику. Испанская сторона опять возмутилась. Как, ведь это главный порт Перу по вывозу серебра, с огромных рудников Потоси. Невместно передавать его чужому государю. В итоговом тексте договора испанская корона передала русскому монарху во владения полностью острова Тортуга, Тобаго, Тринидад, Сомберо, западную часть острова Куба, по линии от поселения Хукаро, у залива Анны-Марии, на южном берегу, с расположенными в заливе мелкими островами, на север, до поселения Морон, по восточному берегу знаменитой Молочной лагуны — Лагуны де-ла-Лече, самого большого пресноводного озера на Кубе, далее, через неширокий перешеек, до лагуны Ла-Редонда, на северном побережье, с берегами заросшими мангровыми лесами. При этом архипелаг Камагуэл и все острова западнее него, ушли под руку царя Ивана Васильевича, а все клочки суши, раскиданные у кубинского побережья восточнее данного архипелага, остались во владениях Католического короля Филиппа. Так же за ним осталась и восточная часть острова, с городом-портом Гавана. Царю Ивану Московскому отошла и северо-западная часть острова Эспаньола, по линии от бухты Окоа, на южном побережье, до города Пуэрто-Плато, на северном берегу, включая сам город. Юго-восточная часть Эспаньолы, со столицей Санто-Доминго, осталась за королем Филиппом Испанским. Вместо города-порта Арику, гранды втюхали, под базу тихоокеанской эскадры, указанный уставшим русским боярином на карте побережья, которую он сам же и подарил своим мадридским коллегам, расположенный в безводной пустыне заштатный небольшой городок Икике, с таким же крошечным плохо оборудованным портом. Правда сама гавань приличных размеров и достаточно глубоководная. А взамен плодородных земель у Вальпараисо, вписали, не пожадничав, намного большую территорию, всю окружавшую Икике пустыню Атакама, с её немногочисленными оазисами. Одним словом обвели диких московитов хоть здесь, получив за пустыню и в общем то ненужный порт, охрану московитскими боевыми кораблями «Флота Южного моря» (Armada del Маг del Sur), перевозящего золото, серебро, из той же Арику, самоцветы и иные дары земель Нового Света из портов Перу с Чили в Панаму. На северном материке, устье Миссисипи и Флориду, испанская делегация отстояла. Границу провели от устья реки Саванны, при её впадении в океан, по её середине, до истока, в месте слияния двух рек, от него по прямой линии на запад, до реки Миссисипи, к тому месту, где в мире попаданцев вырос город Мемфис и дальше вверх по её течению, так же по середине русла, на восток, до истоков данной реки. При этом правые берега рек остались за испанцами, а левые перешли русским. Далее истока Миссисипи земли не делили, так как испанская делегация не знала, что делит. Карт данных территорий просто не было. Взамен территориальных уступок, московитские корабли, были обязаны сопровождать и защищать от нападения испанские суда «Флота Южного моря» на отрезках пути от порта города Вальпараисо до города-порта Панама, на тихоокеанском побережье южного материка Нового Света. А так же суда входящие в «Серебряный флот», от порта Гавана через «Багамский канал», до окончания вод данного «канала». Кроме того, московский боярин согласен был забрать и бунтовщиков морисков. Правда не всех, а только тех, кто согласится на переезд в далекую и холодную Московию и примет их схизматическую веру. Это согласия закрепили в отдельном приложении к мирному договору. Испанский монарх утвердил оба документа, и договор и приложение к договору по морискам. Наложил свою согласную резолюцию на документы и архиепископ Толедо, дом Бартоломео Каррансу де Миранда, Примас Испании, хотя и находящийся с 1559 года в заключении под следствием по обвинению в ереси. Но все равно обладающий высшей духовной юрисдикцией на территории всей Испании и Португалии.
Вскоре посольство русского царя отбыло на арендованном ганзейском судне обратно на родину, к порту Рига.
Во исполнения дополнения к мирному договору в отношении морисков, из Руси в июне прибыла царская миссия, в состав которой входило дюжина православных священников со служками и необходимым церковным «инвентарём», для проведения крещения новых членов Русской Православной Церкви. Обосновавшись в окрестностях Севильи, из порта которой и отправляли в Россию вновь обращенных новых подданных царя. И уже в сентябре в Ригу ушли первые два судна с переселенцами. За три года действия миссии, согласились переехать и принять крещения, свыше четырехсот тысяч морисков, которые были перекрещены и вывезены на земли Русского царства вместе со всеми членами их семей, естественно, после принятия последними, православия. Небольшое количество прибывших осталось на жительстве в землях бывшей Ливонии, но большая часть отбыла на жительство на Урал, в Хорезм с Алтаем, или напрямую из Севильи в поселения Заморской Руси. Своим прибытием мориски укрепили позиции Русского царства в этих землях, хотя назвать их фанатичными последователями Христа, было ну ни как нельзя. Уж очень своеобразно они понимали его учения. Но уже второе-третье поколение ни чем не отличалось от окружающего их русского населения, ни одеждой, ни верой, ни обычаями.
В сентябре вернулся в Испанию дьяк Посольского приказа Василий Яковлевич Щелкалов. На землю Иберии дьяк вступил проездом на остров Мальта, куда следовал на борту легкого фрегата «Бирюза», в сопровождении его систершипа «Бриллиант», для переговоров с Великим магистром Мальтийского ордера, Пьером де Монтом, о совместных действиях против османов и их союзников в лице берберских пиратов и Франции. Но до конца года переговоры не закончились и в этот раз, перейдя на следующий год.
Ушедшее в прошлом году в Турцию посольство царя Ивана Васильевича возглавляемое дьяком Новосильцевым, вернулось ни с чем. Султан Селим категорически отказался заключать мир на приемлемых Москве условиях. Так он требовал вернуть татарских ханов в Казань и Астрахань, пропустить за Волгу ногайскую орду, уничтожить русские крепости на Волге с Тереком и открыть волжский путь для турецких купцов. И если с купцами ещё можно было согласиться, то принятие остальных условий перечеркивало русские южные достижения всех последних десятилетий. Вот и пришлось возвращаться. Правда кое-что, под прикрытием посольства, сумели сделать «брусиловцы». И теперь в Стамбуле имелась радиостанция обеспечивающая связь местного резидента с центром, что в преддверии будущих событий было совсем не малым достижением, почти мгновенная, по меркам данного времени, передача полученной разведывательной информации.
В этом году крымские татары сидели на удивление тихо. В Москву пришли сведения о появлении под Новосилем, в районе Данкова крымских татар численностью в шестьсот-семьсот человек. Небольшие отряды, сабель в сто-сто пятьдесят, замечены были у Рыльска. Но чамбулы вели себя на удивление смирно, ни разу не пытались проникнуть за черту. Видимо вели разведку. Даже почти оставили в покое южную границу Речи Посполитой, налетая небольшими бандами в полсотни-сотню всадников, хватали зазевавшихся и то что находили и тут же отскакивали в степь. Естественно такой мизерный ясырь, менее сотни душ, ни в коем разе не удовлетворил спрос на рабов в Крыму. Вести пришедшие из Крыма пояснили такое миролюбие крымских людоловов. Вернувшаяся в прошлом году орда занесла в кочевья и горные селения мор. От которого умерло огромное количество стариков, женщин, детей и рабов в татарских поселках в горах и становищах в степи. Пастухов и владельцев виноградников с садами, составляющих ханское войско умерло мало, но подавляющее большинство из них, перенесенная болезнь так изнурила, что они весь этот год приходят в себя, восстанавливая силы.