Визит подходил к концу, когда Лиззи решилась высказать свои опасения.
- О, Адам, местный англиканский пастор будет не совсем доволен Вашей прической и...э...он может усомниться в Вашем праве на опекунство сестры. Вы так возмутительно напоминаете пирата, Адам. - И тут же постаралась смягчить сказанное. - Но я и Перси, правда же, сынок, - мадам толкнула в бок своего сына-увальня, что пялился на Энни во все глаза, - мы можем поручиться за вас.
Ну, Адам прекрасно понял, что не только по доброте душевной соседка так желает расщедриться. Что ж, он согласен.
А на счет прически... Он чуть повернулся в бок от восседающей Лиззи Стоктон, завел руки за голову и распустил кожанный шнурок, стягивавший хвост. Белокурые длинные пряди, достающие почти до талии, рассыпались и укрыли спину Адама, который повернув лицо к остолбеневшей мадам чуть заметно кивнул.
- Действительно, совершенно возмутительная прическа, не правда ли?
Гости скоренько распрощались, шелковая канареечнного цвета юбка и сиреневый сюртук скрылись за калиткой сада.
После ухода визитеров Адам стоял у окна, погрузившись в свои мысли. Да, они и вправду странная семейка. Хоть и удивительно похожи.
Вот эта похожесть, и не только цветом волос, всегда удивляла Адама. Они из разных миров, из разных семей, но словно одним мазком кисточки Творец создал и Агния и Елин.
Друг для друга.
Влажная духота еще вилась над садом и домом, до вечера было достаточно времени и поэтому Адам предложил Энни прогуляться до городка, а вернее до рынка рабов.
- Тебе нужна служанка, я тебе чулочки стирать и твой мерзкий чаек в постель подавать не намерен. И вообще... неприлично, слыхала же?
Согласия от девки никто и не ожидал, Адам, как всегда, просто поставил ее в известность и отправился к сарайчику, заменявшему им конюшню, запрягать лошадей.
***
И только на подъезде к городку до Адама дошло: рынок рабов!
Он то не помнил этого момента своей жизни, словно сразу из ниоткуда появился в лудии Ефрема. А девка? Что она там рассказывала о себе? Вроде ее тоже не выставляли голышом на продажу, а просто перебили на ее глазах родных и прихватили в обоз.
Все равно мужчина решил ускорить и упростить процесс выбора и покупки рабов.
Холодный вызывающий взгляд из подлобья, гордая осанка и сжавщиеся в кулаки руки говорили о высшей степени напряжения Энни.
Пробежав вскольз по рядам измученных негров, Адам ткнул пальцем.
- Вот эту, вот эту и вон того. Он хромой, поэтому за полцены. Старуха тоже. - Не выпуская руки Энни из своей, кинул торговцу кошель с монетами.
Уже отходя к повозке, к которой подводили выбранных рабов и привязывали, прошептал что-то ободряющее Энни, силком затолкнул в повозку, показательно расправил подол ее платья и развернулся к подошедшим мужчинам.
Он специально делал вид, что не обращает внимания на расстроенную и потерянную девку, хотя краем глаз следил за каждым ее движением.
Трое мужчин представились как помощник губернатора в Бриджтауне, распорядитель и смотритель торговых причалов в порту и плантатор из округа. Каждый, разговаривая с Адамом на общие темы, поглядывал в сторону Энни, сидевшей, как изваяние, в повозке.
Адам подвел их к девушке и по очереди представил. Каждый удосужился лишь легкого кивка белокурой головы.
- Ваша сестра прелестна, Лонели, просто нежнейшая орхидея. Вы не будете против, если каждое утро я буду посылать ей маленький презент в виде этих поистину райских цветов? - Разразился речью плантатор, когда остался один на один с Адамом.
- Только если у Вас серьезные планы, Ричард, - ответ соответствовал этикету.
А вот взгляд Адама соответствовал его желанию размазать высоченного яркого мужчину в чьей внешности явно угадывалась примесь испанской крови. - Тогда и Энни и я будем рады увидеть Вас у себя в гостях.
Ричард дал обещание и раскланялся, а семейство на повозке продолжило путь.
У камендатуры Адам молча соскочил с облучка повозки и скрылся в дверях здания.
Через некоторое время он вышел к уставшей и взмокшей Энни с девочкой.
Морковного цвета волосы, веснушки на курносом носике, абсолютно грязная рожица и одежда девочки говорили о том, что она тоже рабыня. Английская рабыня, завезенная на остров после событий в той стране.
- Её зовут как твою мать, Мэгги, она ирландка, родители умерли на корабле от лихорадки. Принимай игрушку. - Адам шлепнул девочку под попку, ускорив ее размещение в повозке. Уже сев на место кучера, развернулся и улыбаясь во все 32 зуба мило промурлыкал. - С таким штатом прислуги на меня почти не останется времени, не так ли, моя дорогая?
На самом деле он просто боялся признаться даже самому себе в том, что если не отстраниться сейчас, не провести черту, то он не сможет подпустить к Энни никого, никому не отдаст.
А сам так и останется сторожевым псом рядом с белокурой чертовкой. Так вот! Этого ей знать необязательно!
***
Энни, переступив порог дома, ожила, встрепенулась. Словно вышла из оцепенения. Рабы в этом мире были обычным явлением, как и в Риме. Даже в самом кошмарном сне Елин не могла себе представить, что когда-нибудь будет выбирать несчастных в свою собственность.
Она отвыкла. Чернокожие говорящие орудия труда. Это жизнь. Но она не Нефтис. И Адам не Патрикий.
Энни уже оценила, что Адам выбрал старуху, явно кухарку, двух губастых женщин средних лет в служанки по дому и хромого садовника. Ни одной волоокой мулатки в таком возрасте, чтобы у Энни могли зародиться подозрения и ревность.
Пуговица оценила. И теперь носилась по дому, отдавая приказания и совершая множество мелких и суетливых действий. Словно хотела оградиться ими от Адама. Он окружал Энни бытом и домом, давая ей впервые то, что легионеры когда-то отобрали. И это было не чужое, позаимствованное лишь на время, как в Камелоте и Вероне. Это был дом, только ее дом.
Что ж, так и к лучшему. Это ее владения, дом, сад. Только вот ему тут делать нечего.
Адам вышел в сад, неторопливо прошел по дорожкам, мимо ярких, пышно цветущих диковиных цветов. Таких в Риме и Вероне не было. Как назвал некоторые из них плантатор? Ах, да...орхидеи.
Мимоходом, мельком глянул на буйство природы и, ноги понесли его на берег. Когда сапоги начали утопать в белом песке, а глазам открылась полоса прибоя, Адам остановился и, как подкошенный осел.
Энни к вечеру наиграется в хозяюшку и вспомнит о нем. Найдет.
Здесь было спокойно, безлюдно.
Адам знал за собой эту особенность. Ему быстро надоедали люди. Он быстро уставал от скученности и шума. Зверел от необходимости существовать день и ночь бок о бок с кем-то еще.
Единственное существо в котором он нуждался, сейчас гоняла слуг по дому и упивалась этим.
Адам лег на песок и закрыл глаза, казалось, даже задремал.
Он ждал ночь и ждал Энни.
***
И она пришла. Тихо села рядом, потом прилегла. Смотрели на звезды и молчали. Не заметили как уснули.
Словно мягкими волнами, омывающими прибрежный песок, всю злость Елин смыло в море, стоило только Агнию в его привычной манере притянуть ее к себе, погладить по волосам, сказать пару ласковых слов. Играл ли он или действительно испытывал все это?
Сложно было распознать где правда, а где ложь. Где истинные чувства этого человека, а где игра на публику? Как бы не кричал, тех римских привычек, вбитых кнутами мастеров, он из себя не вытравил.
- Мисс Энни, - послышался тихий голосок рядом, вырывающий девушку из сладкой неги. - Кто-то идет, мисс.