"Ничего не будем делать. Ничего. Ждать удобного случая, чтобы вместе сдохнуть".
Конечно, Адам не высказал это вслух. Но на душе скребли кошки от недобрых предчувствий. Барбадос большой остров, но юго-восток довольно пустынен, бухты там мелковаты для крупных судов. Вот там и будут они ожидать своей участи и сторожить богатство Рока Бразильяно.
Когда-то Агний потащил упирающуюся Елин подкрепиться после хозяйских развлечений, а сегодня Энни позаботилась о нем. Приятно.
— Покорми меня. Как кормила при Патрикии, помнишь? - Еда, конечно, совсем простая, не такая как в доме сенатора.
Но разве это так важно?
Адам устроился на низеньком бочонке у грот-мачты, прямо в самом центре палубы. Почти вся команда на берегу, приползут только утром. У них с Энни весь вечер и ночь.
Особенно ночь. Хотелось побыть с девкой без свидетелей и не ссорясь.
А пока, привалившись спиной к канатным банкам, он сидел и жмурился в вечернем солнце, наблюдая, как Энни вынимает из корзинки съестное, раскладывает на почти чистой салфетке.
Разговор прошлой ночью был больной, тяжелый. Сегодня хотелось простоты и тишины. Адам чуть было не подумал «как в старые добрые времена». Но таких времен у них с Энни никогда и не случалось.
Прикрыв глаза, он на несколько минут погрузился в полудрему и... вздрогнул от видений, что встали перед ним.
Дымящиеся норы и примитивные, похожие на плетеные корзины из толстых полуобшкуренных веток, хижины, разбросанная примитивная утварь и черепки глиняной посуды в грязных лужах крови. Тишина, лишь потрескивание уже затухающего пожарища. Запах... Запах горелого мяса, страха и смерти.
Он знал, как пахнет страх. Он не раз вдыхал запах смерти. Здесь все были мертвы, здесь всех убили.
И он знал, что это его дом!
Он впервые увидел дом! И какой!
Очнувшись от кошмарного видения, Адам застонал и болезненно поморщился.
Адам перехватил руку Анна и прижал к своей груди. Сердце громко ухало. Он еще не отошел от видений, но девка была рядом. С ним. Только с ним. Плевать на еду, никуда она не денется!
Оценив высоту борта и возможности веревочной лесенки, что использовалась для спуска в шлюпку, Адам заулыбался.
Ничего не говоря, встал и на глазах у оторопевшей девки стал стаскивать с себя одежду. Оставшись в исподних штанах, босиком, он закинул волосы за спину и протянул руку.
— Пойдешь со мной? Куда угодно пойдешь? - и потащил к борту брига.
Ему не было страшно. Он сейчас чувствовал уверенность и в себе, и в ней. Потому что шестым чувством знал: она пойдет. Даже если он отпустит руку, Энни сама схватит его большие пальцы, переплетет со своими тоненькими и слабыми. И пойдет.
Шаг. Мгновение. И прохладные волны сомкнулись над их головами, заставив выдохнуть и зажмуриться. Не разнимая рук, они погружались в зеленую волшебную воду, пока хватало воздуха в легких.
А потом Адам взмахнул свободной рукой, отпружинил ногами и начал всплывать, вынося на поверхность, сначала девку, а потом вынырнул сам. Отплевываясь, смеясь и брызгаясь.
— Поплыли? Поплыли?! - Адам почему-то думал, что плавать Энни умеет неплохо.
И тут его ждало открытие. Энни Пуговица, дочка прославленного Рока Бразильца плавала как… как бревно!
И все равно шагнула за ним за борт корабля!
Адам перевернулся в воде как морской котик, не выпуская, напуганную Энни. Лег на спину и подтянул на себя девку, перехватив поперек талии.
— Всё хорошо, я тебя держу, девочка, - и работая свободной рукой и ногами, плавно направил их тела к берегу.
Агний плавал как рыба. При чем, по-видимому, всегда, изначально. Любил воду и старался использовать любую возможность поплавать. А то, что девка панически боится моря, а ведь рассказывала, что родилась в рыбачьем поселке, это его озадачило.
— Я почему-то не умею плавать, - просипела наглотавшаяся воды Энни, - А раньше могла. Давно, дома.
Прибрежная волна мягко вынесла Адама и его ношу на мокрый песок и прощально окатила солеными брызгами. Адам не удержался от того, чтобы не пошутить над девкой. Уже у самого берега, мужчина опять ушел под воду, потянув за собой Энни, встал на ноги.
Вода доходила до его груди и до носа девушки, которой пришлось задрать голову, чтобы не захлебнуться.
— Обхвати мою шею руками и держись покрепче. - Приказал Адам и, как только девушка выполнила его команду, подхватил ее за талию и, подняв фонтаны брызг, прокрутил Энни вокруг себя.
Тонка фигурка девушки словно летела серебристой рыбкой по-над темнеющим почти уже ночным морем.
Раз. Два.
Уже выйдя на берег и рухнув на песок, они, не заботясь ни о чем, уставились в небо с загорающимися южными звездами.
Молчали. Каждый думал о своем.
— Почему ты мне тогда помог, скажи? Почему не оставляешь в других мирах меня? – Девушка не теряла надежды услышать хоть что-то, кроме шуток и отговорок.
Почему помог когда? Когда уберег от оргии, ну, почти уберег. Когда проливал кровь в Камелоте и Вероне. Когда провожал ночными улочками на свидания и с оных. Когда укрощал капризы и самодурство на палубе и каюте.
Одни и те же поступки с разных сторон и для разных людей имеют, порой, противоположное значение. Агний желал вырваться, сначала из рабства, а теперь из круга постоянных перерождений. Найти свой народ и свою Родину. Пусть даже там, на родине, все так страшно, как в его видениях. Агний желал, чтобы светловолосая Елин была рядом.
Что и как понимала Елин? Агний никогда и не задумывался. Она сопротивлялась, смирялась, боролась внутри себя и с ним, как и он с тем зверем, что вырывался наружу.
Время от времени зверь в Агнии и Елин сталкивались и искры летели во все стороны. Но Агний заметил, что очень трудно выйти из этого состояния, вернуться назад. А контролировать было почти невозможно.
Сражаться, убивать, ломать и властвовать, удобно было в образе зверя. Но сердце давило виной, коли зверь обижал Елин.
Адам сел рядом с девушкой, подтянув колени к груди. Еще раз поднял глаза к, уже совсем ночному, небу.
" Могли бы любить друг друга у самой кромки прибоя. Но, видимо, будем не целоваться, но драться" с тоской подумал, и чуть повернув голову к Энни, процедил.
— Когда? Когда я тебе помог? - а про себя: "Прости, девочка, будет больно" - Я помогал только себе.
С девкой этой всегда так. Только что доверялась ему полностью, визжала от радости в его руках, пересилила страх перед морем и, тут же, забилась, заволновалась, засомневалась. Перебила хорошее настроение своими копаниями в том, что лучше оставить за спиной и забыть.
Адам терялся с ней в такие минуты.
Самый опытный рыцарь Гавейн как-то разфилософствовался под чарочку вина и высказал мудрую мысль: "Кто поймет женщин, тот постигнет границы добра и зла в этом мире"
Вот уж точно. Вот уж ни прибавить, ни убавить.