Егерь достал из люльки самодельный батик – длинную палку с остро загнутым концом, вырезанную им из корня березы. Протянул мне.
– Раз не хочешь брать ружье – держи для защиты.
– А что, барсук может выскочить?
Егерь хохотнул:
– А черт его знает.
Он накинул на плечо ружье, рюкзак и взял в руки топор.
– Зачем ружье? – спросил я.
– На случай, если встречу косулю.
Я допускал, что убийство может случиться, но меня одолевало любопытство и давнее желание взглянуть на косулю вблизи.
Вначале мы шли спокойно вдоль необыкновенно пышной липовой рощи. Я понимал, что такого не встретишь за пределами Карего острова и старательно разглядывал все вокруг, чтобы запомнить. Однако очень скоро лес стал непроходимым, и мы начали перемещаться с трудом. Я следовал за егерем, отгоняя паутов, настойчиво жужжавших у самого лица. Егерь что-то бормотал, но под шум листвы под ногами я едва улавливал слова.
Топор здесь пригодился как нельзя кстати. Пауки невероятных размеров плели свои сети между ветвями берез. Егерь бесшумно проскальзывал вглубь леса, мягко проходил сквозь густые заросли, вглядываясь в просветы веток и ловко разрывая паутины топором. Я же неуклюже спотыкался о сучья, ударялся боками о деревья и задевал коленками сухие стволы упавших деревьев. Правда, одним глазом успел заметить в запутавшейся траве цветущий Марьин корень.
– Вот здесь, наверное, и пойдем, – пробормотал мой спутник.
Мы свернули направо и пошли через вишняк, но это не облегчило нам дороги. Вишняк был высотой под два метра и тянулся вдоль болотины. Егерь махнул рукой на избушку, стоящую на маленьком островке, где он часто проводил ночевки. Я хотел заглянуть в нее, но чтобы пробраться туда, нужно было пройти по болотистой воде, а мы не захватили болотники, потому решили отложить поход на следующий раз.
По дороге нам встретилась свежая лисья нора, размером значительно меньше барсучьей. Мы остановились возле норы, чтобы передохнуть, и егерь озвучил мне свои наблюдения. Лисы живут парами, пока воспитывают потомство, а уж потом расходятся. Иногда занимают заброшенные барсучьи норы, но барсук сильнее лисицы, поэтому она никогда не сможет выгнать его из собственной норы.
– Однажды я здесь застрелил белую лисицу, – вспомнил егерь.
– А разве такие существуют?
– В этом лесу существуют. Как-то давно поймал здесь белую ондатру с красными глазами. Мне потом сказали, что такие, как она, встречаются единицы, и ее шкурку у меня забрали и увезли в Новосибирск.
– Почему у нее были красные глаза?
– Потому что это альбинос. Здесь же мной была замечена белая косуля. Как-то давно видел белого воробья и белую ворону.
– Значит, кроме вас никто не знает об этом Острове? – поразился я.
– Думаю, нет. Я держу это в секрете, – ответил егерь, улыбаясь в ответ на мой нарастающий интерес. – А когда я показал охотникам белую ондатру, то сказал, что поймал ее в Казарино.
– Часто вы приезжаете сюда?
– Конечно, нет, иначе могут заметить.
По словам егеря, он набрел на этот Остров случайно. Пару лет назад в этом лесу падало нечто похожее на метеорит. Но если он обычно промелькнет сразу, всего мгновение, и даже как будто очерчивает полосу, когда летит, то на этот раз он, не касаясь леса, взорвался и превратился в желтый шар. Затем стал медленно опускаться на землю. Егерь в это время выезжал из Федотово и задумал проследить, куда упадет этот шар.
– Я так и не смог понять, что это было, но быстро оказался в той липовой роще, где мы с тобой были.
Мы направились дальше и через некоторое время увидели тропу, но следы на ней были крупнее косули, и Тимофеич предложил пойти за ними, чтобы выяснить, кому принадлежат.
– Неужели это косуля так набила? Не может быть! – поразился он.
Но прошли мы недолго до того момента, как увидели, что неподалеку стоит лось. Можно было хорошо разглядеть его большую рогатую морду и крупные ноздри. Мы начали пятиться назад спиной, а он развернулся и увидел нас. Лес внезапно затрещал, потому что лось бросился вперед. Убегал он крупной рысью, как лошадь.
– Значит, это его тропа была, – проговорил егерь. – А вот косулина лёжка там, где примята трава.