Когда Карлуша кончил свой рассказ, она дала ему вторую булочку. Затем помолчала еще некоторое время, пристально глядя прямо перед собой.
— Слушай внимательно, мой мальчик, — просто и ласково заговорила, наконец, женщина. — Все будет хорошо. Мы скоро найдем твою мать. Гедвига так просто не потеряется… Ну, слушай. Меня зовут теткой Мари. Ты поживешь у меня некоторое время. Я служу кухаркой у богатых людей. Им я скажу, что ты мой племянник из провинции. Понимаешь? Бедный сиротка. Дом у вас сгорел или что-нибудь в этом роде, и ты остался один, без крова в целом свете.
— Это так и есть, — тихо сказал Карл.
Тетушка Мари пытливо взглянула на него.
— Не говори ерунды, мальчуган! Ты не один на свете. Сын Гедвиги Бруннер не может быть один. Он повсюду найдет товарищей, которые его поддержат. Такие мысли тебе вовсе не к лицу!
Она легко и мягко погладила его и улыбнулась. Она очень мило улыбалась, тетушка Мари.
— Короче говоря, — продолжала она, — мы выдумаем какую-нибудь печальную историю. Моя барыня обожает такие истории. Ей надо только каждый день говорить, что она добра и прекрасна. Теперь нам пора идти, а то мой обед сегодня не поспеет вовремя. Какое имя тебе дать, малыш? Оставайся Карлом, а то легко проговориться. Значит, Карл… Карл Бреннер. Понял? Не Бруннер, а Бреннер. Только одна буква другая. Это легко запомнить. А если все-таки проговоришься или напишешь иначе, то это будет простой ошибкой, и только. Значит, запомнил, неправда ли?
Карлу стало легко на сердце. Он почувствовал к тетушке Мари такое доверие, что сразу успокоился: скоро найдут и маму. «Гедвига так просто не потеряется». Это было самое главное. А выдумывать всякие истории только забавно.
— А где ты до сих пор жил, Карл Бреннер? — спросила тетушка Мари и подмигнула правым глазом, отчего, ее лицо стало сразу веселым и лукавым. — Ты ведь должен знать, где ты жил, не так ли?
— В Фюрстенвальде! — бойко ответил Карл. — Мы туда ездили с мамой. И я могу рассказать, если меня спросят, как там все выглядит.
Тетушка Мари, улыбаясь, кивнула головой.
— Ты смышленый мальчишка, сразу понимаешь, в чем дело. Идем-ка скорее!
— Для начала ты должен сегодня внимательно слушать, что я буду рассказывать, и хорошенько запоминать, — говорила она по дороге. — Моего хозяина зовут барон фон Лангенхорст. Отъявленный наци. Ты должен, однако, всегда молчать. Понял? Что бы ни случилось! Молчать и быть вежливым. Если что-нибудь заметят, мы погибли. Ты ведь это знаешь?
— Я знаю, — серьезно сказал Карл.
Он чувствовал, что жизнь предстоит нелегкая. Но он решил держаться как следует. Тетушка Мари не должна из-за него иметь неприятности. Его сердце переполнилось благодарностью. Он прикоснулся к ее большой, сильной руке. Она ответила крепким пожатием.
— Держись молодцом, Карлуша, — сказала тетушка Мари глубоким, грудным голосом.
Все скамейки Тиргартена были заняты. Но сидели на них либо няньки и бонны, которые громко болтали друг с другом, либо безработные, которые большей частью молча смотрели в землю.
При этом одни никогда не подсаживались к другим.
Карлуша шел с тетушкой Мари по аллее. Несмотря на то, что все скамейки были заняты, стояла мертвая тишина. Там сидели только мужчины. Они сидели молча, уставившись в одну точку.
Карлуша знал, что это означает. Он хорошо понял тяжелый вздох тетушки Мари, когда она взглянула на длинный, тихий, печальный ряд людей. Отвернувшись, она сказала вполголоса:
— Сил нет видеть это!
Карл с интересом думал о новом доме, в котором отныне он будет жить. Он едва дождался, пока тетушка Мари закупила все необходимое к обеду.
— Ну, вот и наш дом! — сказала она, наконец.
Вначале Карлуша был немного разочарован. Он представлял себе дом совсем иначе. Такой огромный домище, не меньше шести этажей, с колоннами, фонтаном и башнями. Но дом, в котором жили богатые бароны, был меньше дома на Ильзенштрассе, № 24. В нем было всего два этажа и несколько больших окон. Перед домом был разбит маленький красивый палисадник. Но все здание казалось старым, и стены были совсем темные, почти черные.
Когда Карлуша вошел в дом, первое, что его поразило, была тишина. На Ильзенштрассе даже на лестнице всегда что-нибудь происходило. Где-то стучали, что-то выколачивали, бегали, суетились… Хлопали двери, кричали дети, лаяли собаки, и фрау Фогель наводила порядок.