«Антибольшевистская лига» держала в руках нити почти всех контрреволюционных заговоров, стояла в центре всех событий по подготовке, организации и осуществлению всех вооруженных выступлений против революции. «Лига» занималась активной пропагандой против коммунистов, не брезгая при этом ни явной клеветой, ни призывами к убийствам, ни самими убийствами.
Нагло и откровенно признался Штадтлер в своей книге, что имел прямое отношение к уничтожению спартаковских вождей — коммунистов Либкнехта и Люксембург. Он охотно взял на себя роль «связного» между социал-демократическими правителями Германии и штабом гвардейской кавалерийской дивизии; между организаторами убийства и его исполнителями; между тайными и явными убийцами.
Все сохранялось в строгой тайне. Помощник главы «Антибольшевистской лиги» вел секретные переговоры с адъютантом начальника штаба — Горстом Пфлуг-Гартунгом о встрече «самого» Штадтлера с «самим» Пабстом. Встреча состоялась.
Штадтлер явился в «Эден» к Пабсту и очень быстро достиг полной договоренности.
«Блестящий, энергичный, деятельный солдат», захлебываясь восторгом, пишет Штадтлер, капитан Вольдемар Пабст живо откликнулся на гнусные речи вождя «Антибольшевистской лиги». Сразу же выяснилось, что «политические идеи» их абсолютно «созвучны». Между ними не было никаких разногласий; Пабст остался в восторге от Штадтлера, Штадтлер был покорен Пабстом. Посланец правительства, за спиной которого стояла вся финансово-монополистическая головка Германии, объяснял задачу — глава штаба белогвардейской дивизии с полуслова понимал его: ввод войск в Берлин — только полдела; страна объята восстанием, а Национальное собрание, о котором мечтает Эберт, еще не означает ликвидации революции; нужны решительные действия, нужны решительные люди, которые загорятся этими действиями и сумеют искусно провести задуманное в жизнь; поскольку на «нашей стороне не видно пока вождей, — с горечью констатировал Штадтлер, — нужно, чтобы по крайней мере и противоположный лагерь не имел их. Карл Либкнехт и Роза Люксембург в высшей степени опасны, с каждым днем растет их популярность».
В этом месте «глаза майора Пабста заблестели. Он встал, пожал мне руку и воскликнул:
— Благодарю вас! Вы можете на меня положиться!»
Во главе всей группы палачей Пабст решил поставить своего адъютанта Пфлуг-Гартунга, зная, что, в свою очередь, может положиться на него.
После разговора с бравым солдатом Пабстом Штадтлер был совершенно спокоен — он чутьем угадал в своем собеседнике такого же матерого бандита, каким был сам. В одной из совершенно секретных бесед он передал о своей договоренности Густаву Носке, и Носке с удовольствием потирал руки. Носке вообще любил эти тайные встречи со Штадтлером — тот не раз передавал Носке настойчивые требования главарей германских капиталистов сделать его, Густава Носке, именовавшего себя «кровавой собакой», диктатором в стране. У хозяев Штадтлера был хороший нюх — из Носке вышел бы совсем неплохой Гитлер!
Итак, договоренность между шейдемановцами, у которых, к великому их сожалению, «не видно было пока вождей», и штабом дивизии, который взялся уничтожить вождей «противоположного лагеря», была полностью достигнута. И шейдемановцы после приведения гнусного плана в исполнение не остались в долгу перед своими наемниками: они всеми средствами старались укрыть убийц от глаз народных, они приняли меры к фальсификации расследования дела об убийстве, они обеспечили безнаказанность палачам. Процесс, организованный ими в мае 1919 года, был беспримерным актом беззакония.
Но кое в чем пришлось пойти на уступки разгневанному народу: в расследовании разрешили принять участие двум представителям Центрального Совета и двум — исполкома Совета Берлина; правда, и те и другие не представляли опасности, и участие их не следовало принимать всерьез — представители были правыми социал-демократами и «независимцами», ждать от них каких-либо эксцессов не приходилось.
Тем временем командование дивизии опубликовало в «Форвертс» следующее сообщение: «Медицинское обследование установило, что Карл Либкнехт убит тремя выстрелами сзади. Дело юридической стороной полностью выяснено. Расстрел при попытке к бегству следует признать законным». На этом, по мнению командования, «дело» должно быть прекращено за отсутствием состава преступления.
Между тем вскрытие тела, хотя и произведенное специально подобранными врачами, показало совсем другое. Составляя акт, врачи вынуждены были приблизиться к фактическому положению: на вскрытии присутствовали «представители», при них нельзя было поддерживать совершенно лживую версию, объявленную в «Форвертс». Протокол вскрытия констатировал: в Либкнехта действительно стреляли трижды; один выстрел — в грудь, простреливший легкие, два других — в голову; только стреляли не сзади, а сбоку, слева направо, на расстоянии, не превышающем двадцати пяти сантиметров.