Жить для других, жить для великой цели. Не падать духом и не бояться гонений. Чувствовать себя гражданином мира и сыном рабочего класса. Служить угнетенным и обездоленным. Любить революцию, освободительницу народов. Готовиться отдать свою жизнь за дело пролетариата и его революцию, за дело пересоздания общества, за социализм. Бороться против национализма и шовинизма. Быть хорошим товарищем, любить сынов своего класса и братьев по борьбе. Вот те простые, но и великие идеи, которые прививал Карлу его отец. В этом смысле Карл Либкнехт родился поистине под счастливой звездой — он получил все это «готовым». Самого отца все его современники рисуют как человека жизнерадостного, веселого, остроумного, с добрым сердцем, любящего жизнь, природу, детей, способного по-детски смеяться, горячо увлекаться, любящего народную песню, народную сказку, народный язык, крепкую шутку. Большинство этих черт характера отличали и Карла уже в его молодые годы.
В школе Карл усердно учился. Он любил шалить. Он всего меньше походил на благонравного пай-мальчика. Но к знанию у него была неутолимая жажда. Вспоминая впоследствии свои школьные годы, он делится этими воспоминаниями со своим собственным сыном, которому он говорит:
«Возможно, что тот или другой учитель — мало интересен (совсем как в университете, только, может быть, не в такой степени). Но деле не в самой школе. Школа — это те предметы, те науки, которые вы там изучаете. Это — история, география, математика; это — языки французский, английский и даже древне-еврейский. Это — немецкий язык, который открывает перед тобой самые далекие очертания неизмеримых горизонтов и делает твоими друзьями Гете, Шиллера, Лессинга, Гердера, Клопштока и др.
«Потом — греческий язык. Латынь. Разве это скучно? Языки — самые интересные продукты человеческого духа. Их изучение, их анатомия, анализ их строения, это — их грамматика, их синтаксис; совсем как анатомия живого тела. Разве ты не подозреваешь о том чудесном мире, в который вводит сравнительное языковедение? Я всегда так живо этим интересовался, что не понимаю, как можно говорить о скуке…»
В другом месте Карл Либкнехт вспоминает внешнюю обстановку, окружавшую его, когда он готовился к экзаменам. Она была проста и безыскусственна. «Спокойное местечко в доме (можно в крайнем случае в сарае или на конюшне) или на воздухе всегда найдется. Именно так я готовился ко всем моим экзаменам».
18 лет Карл Либкнехт окончил среднюю школу. Время между окончанием школы и поступлением в университет он описывает своей жене в следующих выражениях:
«В Мюнхене я пережил время, имевшее решающее влияние на всю мою жизнь. Это было в 1889 г., когда мне было восемнадцать лет; мой дух пробуждался, я дышал полной грудью, кипел восторгом бытия и горячо воспринимал все впечатления мира. Казалось, что на небосводе моего существования сверкала радуга. Пинакотеки заменяли мне неделями родину… Оттуда я впервые проехал в Верхнюю Баварию, побывав в Штарнберге, Кохеле, Бенедиктенвальде, Вальхензе, Герцогштанде, Партинкирхене, Гармише, Миттенвальде и Эйбзе, а еще позднее (1890 г.) — Цугшпитце, Гогсншвангау и Аммерзе».
Восторги восторгами. Но проблема университета все же стояла ребром. Возник вопрос: какой избрать факультет? Карл избрал юридический факультет. Он надеялся, что, ставши защитником, он сможет принести пользу рабочим и в этой области. Все его воспитание, весь строй его мыслей, пример всей жизни отца были таковы, чтЪ юноша знал: моя жизнь будет принадлежать рабочему классу, я должен больше всего учиться марксизму. Юридический же факультет пригодится как нечто подсобное. В университете Карл вступает в студенческий кружок, ставящий себе главной целью изучение экономических и социальных проблем. Он учится, много работает над собой н живет бодрой жизнью, отдавая дань всем простым удовольствиям жизни, которые ему доступны. Выпускной экзамен Карл сдавал в Вюрцбурге. «Я там не учился, а лишь держал экзамены и… немало проказничал» («Письма», русск. изд., 136). Окончив университет, Карл Либкнехт вступает в социал-демократическую партию.
Во главе германской социал-демократии тогда стояли А. Бебель и В. Либкнехт, которыми, в свою очередь, идейно руководил еще Фр. Энгельс. Тогда эта партия, конечно, непохожа была на то, чем стала германская с.-д. после победы в ней оппортунизма. Партия только что прошла через очистительное испытание исключительного закона против социалистов. Долгая полоса правительственных гонений произвела благодетельный «отсев», хотя и далеко не полный. Рабочее ядро партии закалилось в борьбе. Кампания против оппортунизма справа и «слева», проводившаяся в последнем счете по указаниям Энгельса, не могла не принести свои плоды. Бисмарк пал. Рабочая партия выходила на широкую дорогу.
Карл Либкнехт вступает в партию. Но он знает, что ему еще надо учиться и учиться — и прежде всего и больше всего учиться у рабочих. В собраниях он еще не выступает. Отец не советует с этим торопиться. «Выступай только тогда, когда ты накопишь знания и по-настоящему. будешь знать, о чем говорить. Нет ничего печальнее на свете, как образ поверхностного говоруна». Карл унаследовал от отца также ораторский талант и дарования трибуна. Он явно догадывался об этом и в годы ранней молодости. Но сдерживающее влияние отца оказывало свое действие, и он не торопился На трибуну.
В 1893–1894 гг. Карл Либкнехт отбывает военную службу вольноопределяющимся в саперном батальоне гвардейского полка в Потсдаме (впоследствии он еще два раза до войны отбывал военные занятия). Здесь он впервые знакомится поближе и на практике с милитаризмом, облеченным в плоть и кровь. Потсдам был тогда городом самой «блестящей» прусской военщины, наиболее близкой к «самому» Вильгельму II. Полк, в котором служил молодой Либкнехт, тоже принадлежал к числу наиболее «выдающихся». По методу наглядного обучения Карл Либкнехт получил здесь незаменимые уроки. Он увидел кусок прусского милитаризма «живьем», воочию — во всей его «красе». Здесь, в Потсдаме, в годы военной службы у него впервые возникла мысль посвятить себя делу организации систематической и планомерной борьбы против милитаризма, приковать к этой специальной задаче внимание рабочей партии и самому не пожалеть энергии и усилий на этом поприще.
Окончив срок военной службы, Карл Либкнехт, раньше, чем стать практикующим юристом, должен был еще пройти предварительный стаж в каком-либо крупном судебном учреждении. Это было дело нелегкое. Молодого революционера, да еще обладающего таким «сомнительным» родством и носящего такую ненавистную фамилию, ни одно «уважающее себя» судебное учреждение не хотело принимать. А между тем без этого Карл не мог начать практическую деятельность как защитник. После долгих поисков в небольшом местечке в Вестфалии удалось найти такое судебное учреждение, которое согласилось допустить Карла Либкнехта на практику. Только в 1899 г. вся эта полоса была закопчена. Карл Либкнехт получил диплом практикующего юриста. Отец его уже с момента падения исключительного закона против социалистов переселился в Берлин, где редактировал в это время центральный орган партии. Теперь и Карл мог окончательно поселиться в Берлине. Сюда звал его отец. Сюда влекло его, как в крупнейший политический центр страны.
Радек, знавший Карла Либкнехта в ранние годы последнего, пишет о нем: «Смельчак, человек хороший, как говорят поляки, и для выпивки, и для перестрелка, полный энергии, веселый, любимец рабочих, любимец женщин, всегда на ногах, всегда бодрый, полный планов. Не забуду никогда, как этот человек во время лейпцигского съезда германской социал-демократии в течение 6 дней после работ съезда, после вечерних массовых митингов, ночью, в продолжение всей недели «крутил» с нами, молодыми, до белого утра, сидел в кафе за стаканом вина, в красной фригийской шапке из бумаги — тогда в Лейпциге была известная лейпцигская ярмарка, — как, с испугом заломив руки, смотрел на него его серьезный брат Теодор. Во всяком своем жесте Карл Либкнехт был сыном своего отца — великого агитатора, великого живого человека, умевшего веселиться, как малое дитя».