Иностранная политика Германии уже в 1871 г. вошла в новую полосу. Бисмарк не ограничился объединением Германии, а воспользовался победой прусских армией для того, чтобы навязать Франции грубо-аннексионистский (Эльзас-Лотарингия!) и грабительский (5 млрд, контрибуции!) мир. Что исход франко-прусской войны сближает Францию с царской Россией, что эта война чревата новой будущей грандиозных размеров войной, в которой по разным сторонам будут биться Германия и Россия, — об этом Маркс и Энгельс сказали сразу в 1871 г. и повторяли многажды. Об этом же открыто говорили в первом общегерманском рейхстаге Вильгельм Либкнехт и Август Бебель. 7 октября 1879 г. заключен был двойственный союз между Германией и Австрией. 20 мая 1882 г. после присоединения к нему Италии он превратился в тройственный союз. Открытое сближение между Францией и царской Россией началось в том же 1882 г. К 1893 г. окончательно сложился франко-русский союз, превратившийся затем в тройственное согласие.
Уже с начала 80-х гг. германский капитализм через своих идеологов и политиков ставит на очередь проблему создания своей '«колониальной империи». Своими важнейшими колониями в Африке Германия начинает обзаводиться в 80-х гг., используя то время, пока Англия отвлечена движением России к Афганистану, французскими успехами в Центральной Африке и некоторыми «домашними» делами (Ирландия). В 90-х гг. XIX века колониальные владения Германии составляли уже 3 с лишним миллиона кв. километров (с населением около.12 млн. туземцев, при 28 тыс. белого населения). Сами по себе эти колониальные владения Германии были очень не малы. Но вещи познаются в сравнении. Сравнивая «свои» колонии с колониями «соседей», германская буржуазия чувствует себя «обделенной». Ни по территориальной величине, ни по внутренней ценности германские колонии не выдерживали никакого сравнения ни с колониальными владениями Англии, ни даже с колониальными владениями Франции. Колониальные аппетиты германской буржуазии неизбежно должны были расти по мере того, как гигантски росла производственная и торговая мощь германского капитала. Общая годовая сумма внешней торговли Германии (ввоз плюс вывоз) еще в начале 80-х гг. XIX в. была равна приблизительно 5 млрд, марок; в 1891 г. — уже 7 млрд., в 1902 г. — 11 млрд., в 1907 г. — 17 млрд., в 1912 г. — 211/4 млрд, марок. Германский капитал не мог не мечтать о завоевании себе таких колоний и открытии себе таких рывков, которые действительно позволяли бы не только догнать и перегнать англо-французских империалистов, но и закрепить свою победу над ними «навсегда».
В период 1890–1904 гг. иностранная политика германского капитала прокладывает себе дороги в трех направлениях: 1) Африка, 2) Китай и 3) Ближний Восток (страны Турецкой империи). Дальнейшее «мирное проникновение» в Африку с начала 90-х гг. становится для Германии все более проблематичным, а воевать с Англией и Францией германский империализм еще не может. С тем большим рвением германская дипломатия устремляется в омут дальневосточных и ближневосточных дел. В 1897 г., после занятия царской Россией Порт-Артура, Германия захватывает бухту Киао-Чау в провинции Шаньдун. В 1900 г. во время боксерского восстания Вильгельм II хвастливо декламирует о «немецком предводительствовании войсками Европы» и в напутственной речи к «своим» войскам, отправляющимся в Китай, дает «бессмертный» лозунг: «Пощады не давать! Пленных не брать! Воюйте так, чтобы и через тысячу лет ни один китаец не посмел даже только косо взглянуть на немца!». Но завоеваний в Китае мало германскому империализму. Англия и Япония (да и Америка) ставят ему тут довольно тесные пределы. Более осуществимые «виды» открываются на Ближнем Востоке, где Германия начинает действовать особенно развязно после ослабления России в русско-японской войне.
В конце XIX в. Турция была равна 3 896 000 кв. км. и имела население в 383/4 млн. человек, т. е. занимала пространство в семь раз больше Германии. Турция была драгоценным рынком сырья и могла стать для Германии очень важным рынком сбыта и территорией вывоза капитала. Уже с 27 декабря 1899 г. могущественный германский сталелитейный концерн Георг Сименс заключил с турецким правительством договор о концессии на Багдадскую Железную дорогу. Англия, конечно, сразу увидела в этом угрозу «своим» владениям в Индии, но решила пока промолчать (война с бурами была не вполне закончена). Царская Россия, занятая подготовкой наступления на Дальний Восток, тоже пока промолчала. В 1899 г. немецкое Восточно-европейское телеграфное общество получило концессию на проведение линии Берлин — Бухарест — Константинополь. В 1905 г. линия дошла до Константинополя. Крупные немецкие капиталы были вложены в пароходные общества, которые должны были поддерживать связь между ближневосточными и германскими портами. Германский банк получил привилегию на производство нефтяных разведок в долине Тигра и Евфрата. Возникли немецкие банки в Палестине, Константинополе, Каире, Александрии и других местах. К началу XX века почти все главнейшие ж.-д. пути на Ближнем Востоке перешли из рук англичан и французов к немецкому капиталу. Инвестированный в одной Турции германский капитал составлял в начале XX века 978,1 млн. марок. Скоро Германия получила непосредственное влияние и на турецкую армию.
Рядом с этим идет строительство германского флота. В этом пункте молодой император Вильгельм II особенно «ярко» выражает стремления молодого германского империализма. В 1896 г. в речи Вильгельма, посвященной 25-летию существования Германской империи, открыто провозглашается идея создания могущественного германского флота с целью создания «попой расширенной Германии». Центральный орган английских империалистов «Times» тогда же берет быка за рога, ставя открыто вопрос: из каких же это неразделенных еще стран и территорий составится эта «новая расширенная Германия»? В 1897—98 гг. германский империализм делает решающий шаг: он принимает и начинает проводить в жизнь «большую судостроительную программу». За программой 1898 г. следует программа 1900 г. По этой программе флот должен быть удвоен одним ударом. Строится новых 38 линейных кораблей и 14 крупных крейсеров. Напряжение между империалистами Англии и Германии сразу начинает возрастать. В то же время Германская империя бешено вооружается не только на море, но и на суше. Расходы Германии на армию, флот и колониальные экспедиции составляли к началу XX века более 40 млн. фунтов стерлингов. В 1900 г. — 44,8 млн. фунтов стерлингов, в 1905 г. — 48,7 млн. фунтов стерлингов.
Такая внешняя политика германского империализма выросла из его внутренней политики и в то же время, в свою очередь, соответственно окрашивала эту последнюю. На рубеже XIX и XX веков прусский милитаризм распустился махровым цветком. Все эти крупнейшие события внутренней и внешней политики Германии ставили перед германским рабочим движением новые труднейшие проблемы.