Кто обвиняет меня, Либкнехта, во всевозможных преступлениях? Германское правительство! А что такое это правительство?
— «Германское правительство по своей общественной и исторической сущности есть орудие угнетения и эксплоатации трудящихся масс внутри страны; во внешней же политике оно служит интересам юнкерства, капитализма и империализма!»
Ну, а кто такой «солдат Карл Либкнехт»? Чью политику проводит он?
— «Политика, которую я провожу, предписана мне постановлением международного съезда социалистов в Штутгарте (1907), который обязал социалистов всех стран, если они не сумеют помешать войне, содействовать, по крайней мере, всеми средствами скорейшему ее окончанию и использовать созданную ею конъюнктуру для скорейшего упразднения капиталистического строя»..
«Во время войны такого рода манифестации и пропаганда являются вдвойне священным долгом каждого социалиста» — пишет Либкнехт, цитируя как раз то место из штутгартской (1907 г.) резолюции, которое принято было по предложению Ленина и Розы Люксембург.
«С самого начала войны всюду, где я только мог, я вместе с другими открыто отстаивал и проводил эту политику и, в целях наиболее успешного ее проведения, поскольку это было возможно, всту’ пал также в сношения и с моими единомышленниками в других странах.
«Напр., поездка в Бельгию и Голландию в 1914 — г., рождественское письмо 1914 г. в Лондон, в «Labor Leader», съезды в Швейцарии, в которых, к сожалению, по независящим от меня обстоятельствам, не мог принять участие, и пр.
«Политики этой я буду и впредь держаться, чего бы это мне ни стоило…»
«Вскоре, как я надеюсь и во имя чего решил работать и впредь, эта политика станет политикой рабочего класса всех стран, и тогда этот класс будет иметь достаточно силы, чтобы сломить империалистскую волю [ныне правящих классов и по-своему установить отношения между народами».
Подпись: «Солдат рабочего батальона Либкнехт».
8 мая 1916 г. Либкнехт решает, что одной пощечины мало для этих господ, и посылает вдогонку вторую.
К уголовному делу, возбужденному против него, он имеет сделать еще следующие замечания:
«Государственная измена» для социалиста-интернационалиста—< слово, абсолютно не имеющее смысла. Он не знает такой враждебной державы, которой бы ему могло прийти на ум «оказать содействие»-Ко всякому чужому капиталистическому правительству он относится так же революционно, как и к своему собственному. Сущность его стремлений — не в «оказывании содействия враждебной державе», а в том, чтобы при международном взаимодействии с социалистическими силами других стран совместно низвергнуть все силы империализма.
«Он борется во имя международного пролетариата против международного капитализма, ловит его там, где находит и где может сильнее поразить его, — т. е. в собственной стране. На родине своей он борется во имя международного пролетариата с собственным правительством и с господствующими классами как представителями международного капитализма.
«Всякий раз, как представлялся случай, я нападал на иностранные правительства в их собственных странах, открыто, лицом к лицу, а в Германии одновременно нападал на немецкое правительство, когда ожидал от этого за границей успеха в социалистическом смысле. Никогда бы я этого не делал, если бы это содействовало втравливанию народов в войну.
«За мою борьбу против царизма и царистской политики германского правительства я годами терпел преследования германских властей. Перед самым началом войны я — вопреки всем парламентским традициям — был выдан злобствовавшим и негодовавшим на меня прусским ландтагом адвокатскому суду чести, и этот суд, уже во время войны — в ноябре 1914 г. — вынес мне обвинительный приговор. Я представлю материал, из которого видно, как я при существующих обстоятельствах отношусь к нападкам на «враждебные» правительства.
«Социалист рассматривает кооперацию социалистов всех стран как нечто цельное; по принципу разделения труда он сознательно работает в своей стране, служа общей цели, сознательно признает свою собственную борьбу и борьбу социалистов прочих стран взаимно дополняющими друг друга.
«В таком смысле и в такой форме выступает против капиталистической войны социальная революция рабочего класса», — «докладывает» господам военным следователям «солдат рабочего — батальона Карл Либкнехт».
Обвинительный акт посвятил значительное место тому обстоятельству, что еще 1915 г. Либкнехта хотели «изъять» из армии за «Неблагонадежность. Составитель обвинительного акта выражает предположение, что это, быть может, тоже оказало влияние на поведение Либкнехта 1 мая 1916 г. В заявлении от 22 мая 1916 г. Либкнехт считает нужным опровергнуть это предположение. «То, что я сделал и в чем меня обвиняют, я сделал бы при всяких обстоятельствах, почитая это своим политическим долгом, если бы и не возбуждался вопрос об изъятии меня из рядов армии».
К концу мая для Либкнехта выясняется, что в «сферах» решили не перетягивать струну и не предъявлять Либкнехту обвинения в уже совершенной государственной измене, а только — в «покушении» на государственную измену. Первое каралось по ст. 58, а второе — по ст. 57. Статья 58 требует смертной казни. По ст. 57 можно приговорить и к одной тюрьме. В заявлении от 29 мая 1916 г. в суд берлинской военной комендатуры Либкнехт пишет: «Теперь я узнаю, что предполагается предъявить ко мне обвинение лишь в покушении на государственную измену и только на основании § 57. Я желал бы теперь же заявить, что для меня эти ограничения состава обвинения непонятны… Не понимаю, почему обвинение не поддерживается в ранее намеченном объеме». Это заявление Либкнехт повторяет несколько раз и во время следствия и на самом суде.
3 июня 1916 г. Либкнехту был прочитан обвинительный акт в окончательном виде. В тот же день Либкнехт отправляет в суд берлинской королевской комендатуры свой контр-документ, содержащий обвинительный акт против германских империалистов.
«Государственная измена была всегда привилегией правящих классов, князей и аристократов и является одной из самых аристократических традиций этой касты. Подлинные государственные изменники пока еще сидят не на скамье подсудимых, а в конторах металлургических заводов, фирм, ведающих вооружением армии, в больших банках, в усадьбах юнкеров-аграриев; они сидят на Мольткебрюке, на Вильгельм-штрассе и Унтер ден Линден, в министерствах, во дворцах принцев королевской крови и на тронах.
«Подлинные государственные изменники в Германии — это ответственные и безответственные члены германского правительства, бонапартисты (С нечистой социальной совестью; это те политические и капиталистические охотники за наживой и игроки ва-банк, те финансисты и любители всякого рода ажиотажа, которые исключительно ради своей выгоды, под защитой полуабсолютизма и тайной дипломатии, вызвали эту воину самым преступным образом. Государственные изменники — это те люди, которые ввергли человечество в хаос столкновения варварских сил, превращают Европу в груду развалин и пустыню и окутывают ее атмосферой лжи и лицемерия, в которой истина слепнет и задыхается»…
В обвинительном акте Либкнехта обвиняют в «пособничестве враждебным державам». На это Либкнехт в своем документе отвечает:
«…Обвинение попадает в хорошую компанию «Аксьон франсэз» и «информаций» таких газет, как «Матэн» и «Фигаро», хотя там меня — iocus regit actum[7] — столь же справедливо, как и в немецком обвинении, клеймят агентом германского правительства. Обвинение идет по стопам французского, австрийского, итальянского, турецкого, русского и шведского «правосудия», преследующего моих единомышленников во всех этих странах, как государственных изменников, и присудившего к тюремному заключению моих друзей Хеглунда, Ольелунда и Хедена за их высокополезную пропаганду массовой стачки против войны, несколько недель тому назад в Швеции.
«Я исполнил свой долг, как и впредь неуклонно буду исполнять его, и оправдываться мне не в чем».