Как бы то ни было, штаб спартаковцев теперь собрался, «и Либкнехт действовал уже не один.
10 ноября 1918 г. стала выходить «Роте Фане», которую редактировали Карл с Розой. Редакция находилась в одном конце города. В другом конце города находилось помещение Союза красных солдат, основанного 11 ноября. Между этими двумя пунктами каждый день носился, как вихрь» Либкнехт. ЦК союза «Спартак» заседал в самых различных частях города, избегая преследований, начавшихся в результате с.-д. травли с первых же дней революции. Не было того дня, когда Либкнехт не выступал бы на нескольких митингах. Не было той ночи, когда бы он мог сколько-нибудь достаточно выспаться. Он отдавал себя нарастающему движению целиком и без остатка. Он надрывался на работе сверх всяких сил.
Карл Либкнехт неутомим в своей агитации за большевистскую революцию, против правительства Эберта. Он отправляется по казармам к тем воинским частям, на которые больше всего опиралось с.-д. большинство. Вот один из эпизодов этих дней, описанный в «Форвертсе». Дело идет о 3-м пехотном батальоне, расквартированном в Берлине. Редакции «Форвертса» жалуются на Либкнехта офицеры и унтер-офицеры названного батальона.
«В понедельник 11 ноября после обеда весь батальон принес присягу на верность новому правительству Эберта-Гаазе. Выбранные батальоном офицеры с радостью присоединились к этому акту. В батальоне царили образцовые тишина и порядок. Но 14 ноября перед обедом здесь появился Карл Либкнехт и во дворе казармы устроил солдатский митинг. В речи своей Либкнехт призывал прогнать все начальство и самыми радикальными мерами бороться против всякого начальства вообще. Результатом этой речи было то, что выборные офицеры тотчас же покинули казармы. Солдаты, воспользовавшись беспорядком, стали требовать от унтер-офицеров, чтобы они сорвали с себя погоны и т. п. Унтер-офицеры единодушно протестуют против такого вторжения и просят послать оратора, который успокоил бы солдат и положил бы конец расколу в батальоне» («Форвертс», 15 ноября 1918 г.).
Знакомые жалобы! В таких же словах «жаловались» меньшевики и эсеры на большевиков в первую фазу Февральской революции. Этой одной заметки врагов было бы достаточно, чтобы убедиться, что Карл Либкнехт и в эти дни мужественно и до конца выполнял свой долг пролетарского революционера.
20 ноября происходила первая гражданская панихида по жертвам революции, павшим в ноябрьские дни. На кладбище среди других ораторов выступал и Либкнехт. Буржуазные и с.-д. газеты журят его за то, что он «даже и здесь» Внес диссонанс'. «Карл Либкнехт решительно требовал проведения всех мер, необходимых для того, чтобы Германия превратилась в социалистическую республику» — сообщает берлинский «Локаль-Анцейгер» от 21 ноября 1917 г. А венская с.-д. «Рабочая газета» сообщает, что Либкнехт вообще выступил на кладбище «вне программы». «Руководители собрания не хотели выступления Либкнехта. На могилах жертв революции Либкнехт заявил, что, по его мнению, революция находится уже в величайшей опасности, и он требовал принятия всех мер, дабы в Германии действительно восторжествовала социалистическая революция» («Раб. газета» от 22 ноября 1918 г.).
19 и 20 ноября Либкнехт выступал на заседании Берлинского совета рабочих депутатов, где Эберта встречали еще «бурными овациями». Речь Либкнехта «Форвертс» передает, конечно, очень глухо. Либкнехт-де требовал «принятия всех мер, дабы помешать реставрации власти капиталистов» и встретил при этом «оживленное одобрение» («Форвертс» от 20 ноября 1918 г.).
В конце ноября на Либкнехта начинают нападать за то, что он «захватил» в свои руки все радиостанции. «Солдаты и телеграфисты и радиоработники радиостанций являются лейб-гвардией Либкнехта. Уже с 9 ноября он ведет их за собой» — говорит «Франкфуртер Цейтунг» от 2 декабря 1918 г. Соединенные штаты Америки, — с «ужасом» сообщает эта газета, — констатировали, что правительство Эберта «не в состоянии гарантировать, что служба связи действительно находится в его руках».
Травля против Либкнехта не прекращалась и теперь ни на одну минуту — слишком он был опасен буржуазии и контрреволюционной социал-демократии. Уже с первых же дней существования «Роте Фане» в редакцию стали вламываться контрреволюционные отряды. Один из таких отрядов вломился в ночную редакцию газеты спартаковцев и стал обыскивать несгораемый шкаф, где, как сказали обманутым солдатам, должны храниться «русские миллионы». Солдатам внушали мысль, что стоит только «обезвредить» спартаковцев — ив Берлине наступят мир и покой; среди солдат-фронтовиков сеяли слухи, будто спартаковцы действуют, как бандиты, будто Либкнехт свирепствует, как «атаман шайки разбойников». Вот один из плакатов, выпущенных против Либкнехта уже в ноябре:
Первый месяц после освобождения Либкнехта из тюрьмы пробежал в бесконечных митингах, в постоянном общении с народными массами, в первых свиданиях с вышедшими из тюрем товарищами, в первых совещаниях, посвященных вопросам о создании самых элементарных предпосылок собственной организации, которая имела бы разветвления по всей стране.
16 декабря 1918 г. в Берлине открылся I Всегерманокий съезд рабочих и солдатских депутатов. Он находился целиком в руках социал-предателей. С тяжелым чувством перелистываешь теперь протоколы этого съезда.
Съезд открывает Рихард, Мюллер, председатель берлинского исполкома. Выбирается мандатная комиссия. В нее входит и «товарищ» Цергибель (тот самый!). После избрания бюро встает один матрос и вручает председательствующему Роберту Лейнерту предложение:
— Принимая во внимание чрезвычайные заслуги Карла Либкнехта и Розы Люксембург перед революцией, — советский конгресс приглашает их на свои заседания в качестве гостей с совещательным голосом.
Голосуется. Отклонено!
За стенами конгресса бушует море демонстрантов. Через некоторое время в зале появляется делегация от демонстрантов. Ей вынуждены предоставить слово. Демонстранты требуют:
1) Германия должна быть объявлена единой социалистической республикой.
2) Вся власть — Советам рабочих и солдатских депутатов.
3) Центральный совет избирает исполком, который должен являться высшим законодательным и исполнительным органом.
4) Немедленно отстранить Совет народных уполномоченных, возглавляемый Эбертом.
5) Разоружить контрреволюцию, вооружить рабочих, образовать красную гвардию.
6) Немедленно обратиться к рабочим всех стран с призывом приступить к созданию Советов рабочих и солдатских депутатов.
Съезд молча выслушивает эти требования и… переходит к очередным делам.
С докладом от имени правительства народных уполномоченных выступает Дитман.
Левый независимый Брасс требует ареста генералов, разоружения офицеров и принятия мер против газет, призывающих к убийству вождей «Спартака». Ему отвечает с.-д. министр Ландсберг, который заявляет: «Не надо нервничать. Не надо нервничать и тогда, когда вы читаете призывы убить Либкнехта. Нельзя арестовывать генералов. Неужели вы хотите, чтобы было утеряно чувство безопасности?».
Через некоторое время в зале вновь появляется делегация от революционных рабочих Берлина. Ее возглавляет Пик. Делегация вновь провозглашает лозунг: «Вся власть советам!» Результат — тот же…
Хозяином конгресса является Эберт. Все свои шаги он предварительно согласовывает с представителем высшего белого офицерства— генералам Тренером. Литературный порученец Гренора майор Фолькман в книге «Германия в вихре революции» теперь рассказал подробно, как Эберта дергали за ниточку контрреволюционные генералы, а Эберт дергал за ниточку президиум «советского» съезда. Все было разыграно на съезде, как по нотам. Съезд советов превращен был в покорное орудие буржуазии.
После выступлений Шейдемана и Гильфердинга конгресс 21 декабря закрывается. Эберт и К° вскоре похоронят советы по первому разряду…