Таковы всем известные ошибки левых с.-д. в Германии.
Я уже не говорю о других ошибках германских левых, раскритикованных в соответствующих статьях Ленина.
Не говорю также об ошибках, допущенных ими при оценке политики большевиков в период Октябрьского переворота.
О чем говорят эти ошибки германских левых, взятые из истории довоенного периода, как не о том, что левые c.-д., несмотря на. свою левизну, не освободились еще от меньшевистского багажа?!
Конечно, у левых в Германии были не только серьезные ошибки. Они имеют за собой также большие и серьезные революционные дела. Я имею в виду целый ряд их заслуг и революционных выступлений по вопросам внутренней политики и, в частности, избирательной борьбы, по вопросам парламентской и внепарламентской борьбы, об общей забастовке, о войне, о революции 1905 года в России и т. д. Именно поэтому и считались с ними большевики как с левыми, и поддерживали их, толкали их вперед. Но это не уничтожает и не может уничтожить того факта, что левые с.-д. в Германии вместе с тем имели за собой целый ряд серьезнейших политических и теоретических ошибок, что они не освободились еще от меньшевистского груза и нуждались, в виду этого, в серьезнейшей критике со стороны большевиков». (И. Сталин. «Вопросы ленинизма», изд. IX, 607–609).
К этой общей оценке левых прибавлять нечего.,
Карл Либкнехт не всегда шел вместе с группой Люксембург и не во всем разделял ее теоретические ошибки. Но ошибки люксембургианства, тем не менее, накладывали свой отпечаток на деятельность Карла Либкнехта в очень решающие исторические моменты.
Сводя воедино все то, что рассказано о Карле Либкнехте в настоящей книжке, мы получим следующую картину.
Карл Либкнехт не сразу стал тем Карлом Либкнехтом, каким его знает ныне мировой пролетариат. В его политической деятельности был очень продолжительный период, когда он немногим отличался от других левых деятелей германской социал-демократии. Ничто в ту отдаленную пору не предвещало той всемирно-исторической роли, которую во время войны выпало на долю сыграть Карлу Либкнехту. Достаточно сказать, что в течение десятилетия 1905–1915 Карл Либкнехт в «русском» споре направлений зачастую бывал ближе к меньшевикам, чем к большевикам.
«Перерастание» Либкнехта — с.-д. в Либкнехта — спартаковца и вождя повстанцев произошло лишь во время войны. Мировому пролетариату, воспитывающемуся в духе горячей любви к Либкнехту, нужно знать подлинного Либкнехта, со всеми слабыми и сильными сторонами его политической деятельности, тем более, что ошибки Либкнехта были не индивидуальными его ошибками, а ошибками целого крыла (и не худшего) в мировом рабочем движении. От этого величие фигуры Либкнехта нисколько не уменьшится. Ленин писал о Розе Люксембург, что она ошибалась в вопросе о независимости Польши, ошибалась в 1903 г. в оценке меньшевизма, ошибалась в теории накопления капитала, ошибалась в июле 191-4 г., защищая объединение большевиков с меньшевиками (на т. н. Брюссельском совещании, созванном II Интернационалом), ошибалась в своих тюремных писаниях 1918 г. по некоторым коренным вопросам русской революции. «Несмотря на эти свои ошибки, она была и остается орлом» — говорил Ленин (XX, II, 490), цитируя известные строки ив хорошей русской басни: орлам случается и ниже кур спускаться, но курам никогда, как орлам, не подняться.
Конечно, и Карл Либкнехт был и остается орлом. Правда, вся правда об его жизни и борьбе, об его ошибках и достижениях только еще больше, еще рельефнее оттенит подлинный героизм его действий во время первой всемирной империалистической войны.
Образ Карла Либкнехта, как он вошел в мировую историю, неразрывно связан именно с войной. Величие Карла Либкнехта заключается в том, что в годы войны ему удалось с необычайной силой выразить тот перелом к пролетарской революции, который совершился в рабочем классе Германии и других стран в связи с первой всемирной империалистической бойней.
Что рабочий класс Европы вышел из первой всемирной империалистической бойни далеко не таким, каким он вошел в нее, — это ясно само собой. Каждый месяц империалистической войны приносил с собою величайшие уроки для мирового пролетариата. Каждым залпом на полях империалистской бойни расстреливались мирные реформистские иллюзии тех слоев европейских рабочих, которые вошли в первую империалистскую войну с настроениями, воспитанными 25-летием мирного развития II Интернационала.
Кровь лилась рекой. Каждую неделю погибали десятки и сотни тысяч людей. Каждый день росли нищета, страдания, голод. С первых же месяцев войны раздумья и колебания стали захватывать даже тех патриотически настроенных рабочих, которые находились под влиянием с.-д. А скоро колебания и раздумье стали сменяться все большей и большей враждебностью к войне, которую с.-д. вожди называли «великой», «освободительной» войной. И вот Карлу Либкнехту, повторяем, довелось с наибольшей полнотой и глубиной отразить именно этот совершающийся в многомиллионных массах рабочих перелом, вместе с ними расти к революционным решениям, вместе с ними и от их имени протестовать против войны всей силой своего пламенного сердца. Ему, как никому другому в Германии, удалось выразить гнев и боль, мучение и протест, а затем и созревшую революционную решимость лучшей части европейских рабочих, ввергнутых в империалистическую бойню преступной рукой буржуазии и ее социал-демократии.
Карл Либкнехт не был ни глубоким теоретиком, ни общепризнанным вождем партии или даже фракции. Карл Либкнехт не всегда и не во всем был люксембургианцем. Но в области теории он иногда допускал ошибки куда более грубые, куда более элементарные, чем Роза Люксембург. Начиная с первых его писаний в «Neue zeib» в 1902 г. и кончая некоторыми его теоретическими писаниями в тюрьме до 1918 г., Карл Либкнехт допускал большие теоретические ошибки. Он сам объявлял себя агностиком, он говорил о необходимости «нового синтеза между Марксом и Гегелем», он бросал неверные фразы о том, что политика, собственно говоря, является «искусством невозможного», на партейтаге в Бремене (1912 г.) он говорил об империализме в духе каутскианства, он пытался выдвигать совершенно непродуманную «теорию параллелограма сил» и т. п. Либкнехт не был теоретиком революционного марксизма. Но на практике он был революционером, а в годы мировой войны — великим революционером, одним из самых замечательных бойцов пролетарской революции.
Внутри германской социал-демократии Либкнехт стоял на левом марксистском фланге. Но сколько-нибудь законченной позиции, сколько-нибудь цельной платформы Либкнехт не имел и в «германских» вопросах. Он выступал за необходимость антимилитаристской пропаганды в тот момент, когда «отцы» германской социал-демократии считали «бестактным» об этом говорить. Он настаивал на том, что нужно уделить больше внимания' организации молодежи в тот момент, когда те же «отцы» считали эту задачу почти забавой. В этом громадная заслуга Либкнехта. Настаивая на антимилитаристской пропаганде и поддержке организации молодежи, Карл Либкнехт как бы предчувствовал свою будущую роль во время империалистской войны.
Либкнехт стоял на левом фланге германской социал-демократии. Но эту партию он считал своей партией и единство германской социал-демократии было для него еще и в 1914 г. чем-то совершенно неприкосновенным. До самого начала войны и даже в начале ее Карл Либкнехт не решался и подумать об открытом неподчинении большинству германской с.-д. и тем более о расколе ее. Еще 4 августа 1914 г., когда произошло знаменитое голосование германской социал-демократии за военные кредиты, Либкнехт, горячо борясь внутри парламентской фракции против этого голосования, перед внешним! миром однако ограничился очень слабым протестом. Только 2 декабря 1914 г., при повторном голосовании за новые 5 миллиардов военных кредитов, Карл Либкнехт, голосуя открыто против, — один из 111 Слд. депутатов, — составил и свою декларацию. Политическая позиция Карла Либкнехта была еще настолько неопределенна, что большевики в своем центральном: органе сочли нужным подвергнуть ее открытой критике.