Против всякого ожидания, дело сошло хорошо…
…Ле Любе я устроил головомойку. Во всяком случае, англичанам (на самом деле и здесь речь идет лишь о незначительном меньшинстве) стало ясно, что весь континентальный элемент, как один, стоит на моей стороне и что здесь никоим образом не идет речь о немецком влиянии, как изображалось в инсинуациях г-на Любе. Любе пытался доказать им, что я в качестве лидера английского элемента Совета подавляю остальной континентальный элемент; напротив, господа англичане убедились теперь в том, что я, как только они делают глупости, всецело держу их в руках при помощи континентального элемента (31/162–164).
Так сообщал Маркс другу 24 марта 1866 г., через неполных пятнадцать месяцев со дня рождения Международного Товарищества Рабочих. Фактический правящий кабинет Интернационала – Подкомитет – был уже давно органом Карла Маркса. И хотя главные бои в Товариществе были еще впереди, именно в первый год была проделана главная (если не по объему, то по значению) часть работы. Кадры решают всё, как сказал один знаменитый марксист.
Похоже на то, что Энгельс довольно скептически относился к новому хобби друга. Он мог считать (и скорее всего, таки считал), что это у Маркса блажь, отнимающая время от «Капитала». Мы увидим во второй части данной работы, какое значение придавал он работе друга над этой книгой и как он досадовал на бесконечные отсрочки с ее окончанием. Дружба дружбой, а материально Маркс всецело зависел от него. Перманентную финансовую поддержку Маркса Энгельсом можно, с бо́льшим правом, чем что бы то ни было, назвать капитальными вложениями в книгу Маркса.
Такими обстоятельствами объясняем мы тот отрадный факт, что в нашем распоряжении теперь имеются подробные письменные отчеты Маркса о всех (скорее, лишь о многих) его затруднениях, интригах и победах в Интернационале.
Вот один из таких отчетов. После второго конгресса Интернационала в Лозанне Маркс, ликуя, пишет другу (письмо от 11.09.1867):
Между тем, наше Товарищество сделало крупные успехи. Паршивая «Star», пытавшаяся совершенно нас игнорировать, вчера в передовой статье объявляет, что мы имеем больше значения, чем конгресс мира. Шульце-Делич не мог помешать своему Рабочему союзу в Берлине примкнуть к нам. Кроме «Courrier Français», о нашем конгрессе поместили сообщения: «Liberté» Жирардена, «Siècle», «Monde», «Gazette de France», и т. д. …
И чтобы все наконец стало ясно другу Энгельсу и будущим историкам:
…Дела идут. И когда наступит следующая революция, которая, возможно, ближе, чем это кажется, то мы (то есть ты и я) будем иметь эту могучую машину в наших руках. Сравни с этим результаты деятельности Мадзини и др. за тридцать лет! И притом без денежных средств! С интригами прудонистов в Париже, Мадзини в Италии, с завистливыми Оджером, Кримером, Поттером в Лондоне, с Шульце-Деличем и лассальянцами в Германии! Мы можем быть очень довольны! (31/291)
Да, были все основания ликовать. И он имел полное право гордиться собой. Ибо все эти успехи были делом его ума, таланта, энергии и целеустремленности. Он совершил нечто из ряда вон выходящее.
Во-первых, Международное Товарищество Рабочих, задуманное просто для координации и связи национальных рабочих объединений, превратилось в самостоятельную интернациональную и экстерриториальную, то есть не подотчетную никакому национальному движению и неподвластную никакому правительству, политическую силу беспрецедентного характера и небывалых возможностей.
Во-вторых, случайно затесавшийся на учредительное собрание малоизвестный за пределами Германии и малопопулярный в самой Германии эмигрант-экстремист Карл Маркс стал Ришелье Интернационала и готовился стать серым кардиналом всего рабочего движения Европы, не считая и это последней ступенью карьеры.
В-третьих, власть имеет тот, кто ее заслуживает. По всей видимости, из числа руководителей международной демократии Маркс был единственным человеком, кто понимал все беспрецедентные возможности такой организации, как Интернационал. Он был самым выдающимся членом этой организации еще и потому, что людей, потенциально равных себе, он к Интернационалу даже близко не подпускал (примеры с Мадзини и Луи Бланом).