– Где водитель машины?
Ассад пожал плечами.
– Жильцы соседнего дома говорят, что женщина выскочила из автомобиля и скрылась вон в том направлении. – Он указал на угол.
– Это была сотрудница центра социальной помощи?
– Пока что точно неизвестно, но такова основная версия. Полчаса назад полиция посетила ее место жительства, но женщины там не оказалось. Так что ее сразу объявили в розыск.
– А что с водителем «Гольфа»?
– Он госпитализирован в больницу Гентофта в шоковом состоянии.
– Понятно. А что ты рассказал остальным о Биргит Циммерманн и Джеймсе Франке?
Ассад был несколько обескуражен подобным вопросом.
– Ничего, Карл. Вообще ничего. Время ведь терпит?
Они успели вздремнуть пару часов на своих рабочих местах, прежде чем Бьёрн вызвал их к себе в кабинет. Ему явно тоже не помешало бы отоспаться, но кто же думает о синяках под глазами и о том, что на часах всего-то пять сорок пять, на данном этапе, когда расследование близится к завершению, а на очереди еще много других дел?
– Выпейте кофе, – удивительно любезно предложил он, указав на термос-кофейник, уже наполовину опорожненный.
Они хором поблагодарили начальника.
– Ну, выкладывайте, я же вижу, что вам что-то известно, – заявил Бьёрн, преисполненный надежд.
Карл ухмыльнулся.
– Только, чур, без всяких там распеканий.
– Это зависит от того, насколько далеко вы продвинулись.
Мёрк с Ассадом переглянулись. По крайней мере, на этот раз обойдется без выволочки.
Им потребовалось немало времени на подробные объяснения, и, пока они говорили, Бьёрн не проронил ни слова. Только по языку его тела можно было догадаться о том, насколько он был потрясен. Наверняка прежде никому не доводилось видеть его сидящим с вытаращенными глаза и широко раскрытым рот, так что слюни чуть ли не капали на пол. Он даже про кофе позабыл.
– Да это просто какое-то безумие, – сухо выдавил из себя шеф, когда они закончили рассказ, и откинулся на спинку кожаного рабочего кресла. – Вы двое проделали замечательную работу. А Маркусу вы уже обо всем рассказали? – спросил он.
– Нет, мы хотели для начала оповестить тебя, Ларс, – ответил Карл.
Шеф криминального отдела, кажется, был тронут.
– Но вы еще не задержали Биргит Циммерманн и этого самого Джеймса Франка?
– Нет-нет, мы решили, что ты сам должен удостоиться этой чести.
Глаза его заблестели.
– Хорошо. Зато вам выпадает честь задержать Анне-Лине Свенсен, так что – баш на баш, а точнее, двух за одного, ха-ха.
– То есть ее местонахождение уже известно?
– Нет, но в этом-то как раз и заключается прелесть – вам предстоит немного потрудиться.
Неужели он издевался над ними вот так неприкрыто?
Тут раздался стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в дверях возник Пасгорд.
– А, вы тоже тут, – разочарованно констатировал он, увидев Карла и Ассада. – Ну и ладно. Быть может, оно и к лучшему – хоть поглядите, как поражает цель настоящий полицейский.
Подобная реплика изрядно позабавила Карла.
– Итак, дорогие господа! Мы имеем на руках признание в убийстве Стефани Гундерсен и Ригмор Циммерманн. Составленное в лучшем виде и подписанное. Я всю ночь трудился и все письменно зафиксировал.
Он швырнул на стол тонкий рапорт. От силы в нем насчитывалось три страницы.
Ларс Бьёрн взглянул на эту несерьезную папку и благодарно кивнул следователю.
– Замечательно, Пасгорд, вот уж без преувеличения чудесно! Так кто же оказался убийцей и каким образом ты на него вышел?
Пасгорд несколько жеманно закивал.
– Ну, можно сказать, что он объявился сам собой; я лишь направил процесс признания в нужное русло.
– Здорово! И как же зовут преступника?
– Могенс Иверсен. На сегодняшний день проживает в Нэстведе, но тесно связан с Копенгагеном.
Пуленепробиваемое упрямство.
Карл ухмыльнулся при воспоминании о взгляде Могенса Иверсена, когда тот клялся и божился, что больше не станет обременять их ложными признаниями.
Затем улыбнулся Бьёрну и Ассаду, которые сидели, затаив дыхание, в то время как их бледные лица постепенно становились красными, а потом и фиолетовыми.
Когда все трое не смогли больше сдерживаться и одновременно разразились истерическим хохотом, подобного которому никто никогда не слышал в этом кабинете, Пасгорд выглядел совершенно обескураженным.