Заместитель только пожал плечами.
— Ну ладно! — кивнул шеф. — Нам снова поручено делать то, что мы делали и раньше. Ну а дальше что? Что это значит для нас?
— Этот отдел находится под патронатом государственной полиции, но чисто административно будет, по всей видимости, подчинен отделу убийств копенгагенской полиции.
Начальник отдела убийств от неожиданности так и разинул рот:
— Ну и дела! Что значит — «чисто административно»?
— Мы планируем бюджет и пишем отчеты. Предоставляем конторский персонал и помещение.
— Не понимаю! Это что ж — отдел копенгагенской полиции должен будет теперь заниматься еще и расследованием стародавних дел полицейского округа Йёрринга? Округа на это ни за что не пойдут. Они захотят иметь в отделе своих представителей.
— Это не предусмотрено. Предполагается, что новый отдел снимет с округов часть нагрузки, а не добавит им новых задач.
— То есть под крышей этого отдела будет создана еще и выездная бригада для расследования безнадежных дел? И все силами моих сотрудников? Ну уж нет! Не бывать этому!
— Погоди, Маркус, ты сперва выслушай! Речь идет только о том, чтобы изредка, в виде исключения, выделять на несколько часов двух–трех человек. Это же так, мелочь!
— Какая там мелочь!
— Ладно, если хочешь, давай я скажу все своими словами, согласен?
Начальник отдела только потер лоб. Разве он мог тут что–то поделать?
— Маркус! На это выделяются деньги. — Ларс сделал паузу и многозначительно посмотрел на начальника. — Не очень много, но достаточно, чтобы оплачивать одну штатную единицу и заодно перекачать в наш отдел два–три миллиона. Это дополнительное финансирование, которое нам ничего не будет стоить.
— Два–три миллиона? — Начальник подумал и кивнул. — Хорошо!
— Неплохо придумано? Мы молниеносно откроем новый отдел. Они ожидают, что мы встанем на дыбы, а мы и не подумаем. Мы выдвинем встречное предложение и составим бюджет без уточнения задач нового отдела, а затем назначим Карла Мёрка его руководителем. Руководить ему особенно не придется, потому что он будет единственным работником. Причем от всех остальных он будет отодвинут на безопасное расстояние, уж это я тебе обещаю.
Карл Мёрк во главе отдела «Q»! Маркус Якобсен представил себе эту картину. Отдел, который способен существовать на бюджет менее миллиона в год, включая разъезды, лабораторные исследования и все прочее. Если запросить для него пять миллионов в год, то за его счет отдел убийств можно увеличить на две следовательские группы. Пускай они преимущественно занимаются старыми делами. Может быть, не теми, которые поручены подразделению «Q», но чем–то в этом роде. Неопределенность, отсутствие четко прописанных задач — вот что тут главное. Гениально! Иначе не скажешь.
4
2007 год
Харди Хеннингсен был самым рослым из всех сотрудников, которые когда–либо работали в полицейской префектуре. Согласно документам воинского учета, его рост составлял два метра семь сантиметров, хотя, скорее всего, он был еще выше. При всех задержаниях первым выступал Харди: когда он зачитывал задержанному его права, тому приходилось задирать голову. Обычно это производило сильное впечатление.
В настоящий момент рост Харди из преимущества превратился в недостаток. У Карла создалось впечатление, что за все время пребывания в больнице тому ни разу не удалось расправить свои длинные ноги. Карл говорил сиделке, что надо бы убрать спинку в изножье кровати, но это, вероятно, было не в ее компетенции.
Харди не разговаривал. Телевизор у него работал сутками напролет, в палату заходили люди, но он ни на что не реагировал. С тех пор как его привезли в Хорнбэк, в клинику спинномозговых травм, он только лежал пластом и пытался как–то жить: жевать пищу, немного подвигать плечами. Все, что ниже шеи, ему не повиновалось, и во всем остальном его парализованное, непослушное тело зависело от манипуляций сиделки. Пока его подмывали, кололи иголками, меняли мешочки для испражнений, он мог лишь смотреть в потолок. И почти ничего не говорил.
— Сегодня, Харди, я первый день выхожу на службу, — сказал Карл, поправляя ему перину. — Работа над этим делом идет вовсю. Пока результатов еще нет, но они обязательно найдут тех, кто нас подстрелил.
Тяжелые веки Харди даже не дрогнули. Он не удостоил взглядом ни Карла, ни трескучий, пустопорожний репортаж о выселении обитателей Молодежного дома.[7] Казалось, ему все одинаково безразлично. В нем не осталось даже злости. Карл понимал его, как никто другой. Хотя он и не показывал этого при Харди, ему тоже было на все это совершенно наплевать. Абсолютно до лампочки, кто в них тогда стрелял. Какая разница? Мало ли на свете подонков!