Натурщики. Рис. 1813
В число оригиналов, то есть образцовых работ, хранимых в академических классах, был взят «Гений искусства» Брюллова - рисунок черным и цветными карандашами (Государственный Русский музей), в котором изображение прекрасного юноши сопровождается атрибутами художеств. За серебряными медалями последовали более высокие награды. В декабре 1819 года Брюллову была присуждена золотая медаль за экспрессию в поощрение «отличных дарований», проявленных им в картине «Улисс, представший царевне Навзикае после претерпенного им кораблекрушения». Он был занят и многими другими работами: лепил из воска фигурки для модели Исаакиевского собора, помогал отцу в гравировании карт для издания, писал копии с картин Веласкеса и с тех. которые считались произведениями этого мастера. Показательно, что одну из этих картин он скопировал чуть ли не двадцать раз. Андрей Иванов сумел пробудить в Брюллове «страстное терпение», позволившее ему сорок раз нарисовать («совершенно окончив» каждый рисунок!) многофигурную группу Лао-.коона с детьми.
В 1819 году Брюллов написал для конкурса большую картину на тему «Нарцисс, любующийся собою в воде» (Государственный Русский музей). Ученик Брюллова, Г. Г. Гагарин, со слов самого художника сообщал в своих «Воспоминаниях», что молодой художник не захотел увидеть «в этом сюжете только предлог для анатомического этюда». Ему «захотелось углубиться в эту тему», не ограничиваясь лишь «подражанием модели натурщика» [1].
Нарцисс, любующийся своим отражением в воде. Масло. 1819
Не в классах и не в музее Академии Брюллов нашел окончательное решение задачи. Правда, прекрасный Нарцисс, влюбившийся в свое отражение в воде, напоминает античную статую; условна и фигура бога любви Амура, с огорчением улетающего от самовлюбленного юноши. Изображение Нарцисса откровенно идеализировано: ни одной складки нет на его безукоризненно правильной фигуре, застывшей в изысканной позе; изящен жест руки, а голова - повторение головы прославленной античной статуи Аполлона Бельведерского. Но показан Нарцисс не на фоне условного классического пейзажа, заимствованного из картин Эрмитажа. Нелегко было даже в пейзаже нарушить академический завет подражания классикам. Даже пятьюдесятью годами позднее современник и соперник Брюллова - Ф. А. Бруни учил молодого И. Е. Репина скопировать из пейзажа Пуссена часть, подходящую к его замыслу, и отвергал написанные Репиным «совсем живые, обыкновенные кусты, что на Петровском растут». Брюллов же в 1819 году нашел пейзаж для «Нарцисса» почти на том самом Петровском острове, на котором предстояло в 1869 году рисовать Репину: он наблюдал природу в тенистом Строгановском саду у берегов Невы. Каким бы темным, жестко и черно написанным ни казался теперь пейзаж этой картины, в нем есть подлинно живые черты. Брюллов осмелился даже написать тень от одного из деревьев, упавшую на ногу Нарцисса. Эта правдивая деталь противоречила академическому требованию «исправлять натуру» и казалась «повреждающей» чистоту идеальной формы. Характерно, что представители прогрессивных эстетических воззрений приветствовали картину. Декабрист Александр Бестужев, исходя из тезиса «Картины суть письмена природы», писал в обзоре выставки 1820 года по поводу «Нарцисса» Брюллова: «Талант и вкус молодого артиста (художника. - А. С.) заметны в каждой черте». С официальной же точки зрения на искусство все эти новшества были рискованны: «Такой способ понимания темы никого не удивил бы в наше время, - замечал Гагарин, - но в 1819 - 1820 году был гениален. Профессора, пораженные и сбитые с толку, ничего не поняли и назвали это прелестное олицетворение предосудительной фантазией». Брюллов был поддержан, однако, Андреем Ивановым и получил Малую золотую медаль, а с нею возможность участвовать в конкурсе на Большую золотую медаль, дававшую право на поездку за границу для совершенствования.
Наконец, 16 сентября 1821 года Брюллову «при игрании на трубах и литаврах» была вручена желанная Большая золотая медаль за картину «Явление Аврааму трех ангелов у дуба Мамврийского» (Государственный Русский музей). Быть может, воспоминание о недовольстве профессоров Академии новшествами, появившимися в «Нарциссе», побудило Брюллова показать в «Явлении Аврааму», как свободно он владеет лучшими традициями школы. Но это никак не означало ни пассивного следования одобренным образцам, ни равнодушия в работе. Библейская легенда о патриархе Аврааме, принимавшем ангелов в виде странников, предсказавших ему рождение сына, изображалась и до Брюллова, но он сумел открыть в ней новые и привлекательные особенности. Ему, разумеется, не трудно было бы «выполнить программу», удовлетворяющую принятым требованиям, но он добивался большего. Академия дала Брюллову умение ясно изложить содержание, точно и скупо построить композицию, воспитала благородный вкус. Его идеалом в работе был Пуссен, ему обязан молодой мастер некоторыми особенностями своей картины, начиная от размера фигур в треть натуры и до величавых ритмов как композиции в целом, так и героического пейзажа в глубине. Но Брюллов не имитировал произведения великого француза XVII века, не подбирал одна к другой детали его композиций, а искал целостности выражения - недаром ему таких трудов стоила безукоризненная композиция. Современники сообщают, что он чуть ли не восемь раз переписал картину, - в какой-то мере это верно. Можно без труда заметить, что фигура Авраама двигалась и изменялась в размерах (ее первоначальные контуры проступают возле фигуры, видимой сейчас), что краска во много слоев лежит на холсте. Но, разумеется, в работе не упорство является главным, а результаты его.