Известно, что в основе всей истории средневековья вплоть до XV века лежал феодализм. Эта социально-экономическая категория, являющаяся синонимом понятия «средние века» и выраженная в условном землевладении и системе вассалитета, полностью сложилась в IX—X веках, в годы Карла Великого и его преемников. Но понять и осмыслить ее абсолютно невозможно, сбросив со счетов бенефициальную реформу Карла Мартелла. Именно он заложил юридический фундамент всей системы, развившейся и укрепившейся затем повсюду на Западе. И еще одно важное для будущего дело совершил майордом Карл. Он остановил ислам в его устремлении на Европу. Мы лишь мельком упомянули о битве при Пуатье, но это была победа глобального масштаба, во многом определившая восточную политику Карла Великого. В целом дед Карла вполне заслужил свое прозвище «Молот» как символ боевого оружия, быстро и целенаправленно обрушивающегося на головы врагов. И разве можно простой случайностью объяснить тот упомянутый выше факт, что некоторые позднейшие хронисты называли Мартеллом и внука прославленного майордома?
Не меньше, чем дед, поработал для грядущего и отец; некоторые историки даже считают, что его вклад был много большим. Вряд ли, однако, стоит заниматься сравнениями подобного рода с весами в руках: каждый сделал свое. Представляется лишь, что некоторое разграничение можно было бы провести не в количественном, а в качественном смысле. Карл Мартелл более трудился в плане материальном, закладывая социально-экономические основы; Пипину же был более свойствен духовный аспект в августиновском смысле. Конечно, речь идет только о нюансах, ибо, например, в принятии королевского титула в равной мере просматривалось как материальное, так и духовное; но нельзя не отметить, что в конце царствования Пипин опять принялся за прерванную было церковную реформу. Его активным помощником стал епископ Мецкий Хродеганг, сменивший на этом поприще Бонифация, и дело пошло довольно успешно. Таким образом, союз с Римом и франкским духовенством, увенчивающий принятие королевского титула и упорядочение церковно-административной проблемы, открывал широкую дорогу будущему — наследник Карла Мартелла и Пипина Короткого получал государство, в котором царил мир под эгидой закона и церкви.
И еще один факт, бросающий луч света в будущее, должен быть отмечен. Последний год жизни и царствования Пипина был ознаменован необычным явлением: прибытием посольства с мусульманского Востока от халифа Багдадского Аль-Мансура. К сожалению, подробности неизвестны. Но сам факт настораживает; он еще будет иметь последствия.
Глава вторая. На пути к Империи
Первые шаги
2 апреля 742 года у короля франков Пипина родился сын.
Впрочем, неизвестно, точно ли произошло это событие 2 апреля. Неизвестно также и место рождения ребенка. Известно лишь, что нарекли его — быть может, в честь воителя-деда — Карлом.
«…Поскольку о его рождении, детстве и даже отрочестве я ничего не нашел в книгах и в настоящее время нет никого, кто знал бы о том что-либо, я предпочитаю вовсе об этом не говорить…»
Так писал Эйнгард, современник и биограф Карла.
Но, видимо, искал он все же плохо, поскольку историку, живущему тысячу двести лет спустя, удается к этому кое-что добавить.
Сохранились сведения, показывающие, что король Пипин рано начал приобщать своего старшего сына к государственным делам. Одиннадцатилетний Карл был послан встречать папу Стефана II. Мальчиком и юношей участвовал он в придворных совещаниях и генеральных сеймах. В 761 и 762 годах ему довелось сопровождать отца в аквитанских походах. Впрочем, во всех перечисленных случаях подлинная роль его для историка остается неясной; скорее всего, она была чисто пассивной. А шесть лет спустя, 24 сентября 768 года, успешно закончив войну в Аквитании, король Пипин скончался. Карлу тогда исполнилось 26 лет.
Несмотря на все политические амбиции и дипломатические хитрости, Пипину Короткому в своем представлении о государстве не удалось подняться над уровнем предшественников: подобно королям-Меровингам он смотрел на Франкское королевство как на свою частную собственность и незадолго до смерти разделил его, более или менее поровну, между двумя сыновьями. Карл получил часть, простирающуюся огромным полумесяцем от Аквитании до Тюрингии, вдоль морского побережья, среднего течения Рейна и Майна. Младшему, Карломану, досталась более компактная территория, заключенная внутри этого полумесяца, охватывающая бассейн Роны и верхние течения Луары, Сены, Мааса и Рейна.
9 октября того же года Карл в Нойоне, а Карломан в Суассоне были торжественно провозглашены королями франков. Однако между ними не существовало ни любви, ни согласия, и их отношения практически сразу же приняли характер, угрожающий спокойствию государства. Враги не замедлили использовать ситуацию. В то время как на юге вновь подняли голову только что покоренные аквитанцы, дикие племена бриттов и саксов грозили вторжениями с запада и севера, а на юго-востоке складывалась мощная коалиция, ставившая под вопрос былой международный престиж Франкского государства. Главной фигурой на шахматной доске западно-европейской политики становился король лангобардов Дезидерий.
Пестрой и запутанной была политическая география Апеннинского полуострова в эти годы, разные политические интересы и претензии сталкивались на его территории. Северную и частично Среднюю Италию занимало сильное королевство лангобардов. В него вклинивались владения, утвержденные «дарением Пипина» за папами: извилистая фигура вдоль обоих побережий с городами Римом и Равенной. Южнее располагались два больших лангобардских герцогства — Сполето и Беневент; последнее по размерам и притязаниям мало отличалось от королевства. Наконец, самой южной оконечностью полуострова, а также рядом вкраплений на его западном побережье и островом Сицилией по-прежнему владели византийские императоры.