В целом, такая довольно неожиданная картина, что вырисовывается по средневековым итальянским историческим сочинениям, мало внимания уделяющим имперскому мифу о Карле Великом, объясняется, согласно Дж. Фазоли, прежде всего политическими причинами: на первом этапе еще живой памяти о довольно прочных лангобардских государственных образованиях, разрушенных франками до основания, и автономистскими потребностями итальянских городских республик, чуждых монархической традиции и, в отличие от своих германских современников, не использовавших, а противостоявших имперской политико-административной системе, восходившей к Карлу Великому. Эти факторы обусловили равнодушие хронистов к факту воссоздания империи, наличие пережитков национальных воспоминаний о величии лангобардов, преобладание партикуляристских интересов в восприятии прошлого, «проникновение исторических известий, хотя и в искаженном и смутном виде в эпические поэмы, и литературных реминисценций в сочинения исторического характера» (р. 363).
Особые черты восприятие Карла Великого и его эпохи приобрело в XIII–XV вв., когда реальные воспоминания об исторических событиях целиком уступают свое место чисто литературным, вторичным по классификации Фазоли источникам, и мотивы, руководящие авторами хроник, наполняются соответственно новым политическим содержанием. Негативные, с точки зрения итальянцев, стороны деятельности Карла Великого отходят на второй план, и все большее распространение получает то, что можно было бы назвать «генетическими мифами», указывающими на столь важное для Средних веков благородство происхождения отдельных явлений и институтов. Поскольку в Италии их возводили в большинстве случаев к временам римской славы, то интересующие нас известия рассказывают чаще о возрождении таких институтов и городов, пришедших в упадок во время господства варваров.
Например, во Флоренции и в Ассизи создаются мифы об их восстановлении Карлом Великим после долгого запустения; в Болонье подобный миф был связан с восточным императором Феодосием, которому приписывалось и основание Болонского университета. В XVI в. Карло Сигонио говорит уже о том, что Болонское студио — школа свободных искусств, восходящая к римским временам — было воссоздано Карлом Великим после перерыва, вызванного господством лангобардов (Fasoli, р. 362). Подобные же мифы, если не говорить о парижской Сорбонне, существовали в Падуе и Павии.
В основе таких рассказов, при всей их легендарности, часто имеется некоторая реальная подоплека, в данном случае, как можно допустить, какие-то воспоминания о приверженности Карла к образованию и его деятельность по насаждению школ, прежде всего церковных. Так и в других исторических сообщениях о легендарных по существу событиях может присутствовать некий пласт реальности, сочетающийся, как у Джованни Виллани, с некоторыми элементами критического подхода.
Сам хронист отделяет литературу от истории, и хотя активно пользуется сочинениями античных поэтов, особенно Вергилия, неоднократно употребляет выражение «поэтические выдумки» (например, Виллани, I, 7). Сомнительные известия, такие как посещение Энеем загробного мира, Виллани объясняет по-своему, как «грезы», вызванные божественной силой или магическим искусством (I, 23). Предание о связи судеб Флоренции со статуей языческого бога Марса он отвергает («мы не можем даже поверить, чтобы каменный истукан имел такое действие, потому что так могут думать язычники и авгуры, притом люди скорее наивные, а не разумные»), как и веру в то, что процветание города зависит от расположения звезд в момент, избранный для его основания — «расположение планет не предполагает неотвратимости событий и не может пересилить свободную волю людей или повлиять на Божий суд, соизмеряющий грехи и заслуги народов» (III, 1). В то же время хронист признает за звездами известную силу и с некоторым удивлением отмечает справедливость отдельных предсказаний, сделанных астрологами, что заставляет и его самого уделять место астрологическим выкладкам.
Все, что говорится в «Хронике» Виллани о Карле Великом, можно сгруппировать в целый комплекс мифов, подчиненный главному генетическому мифу о восстановлении им Флоренции, разрушенной за 350 лет до того готами. Этот рассказ отсутствует в ранних флорентийских исторических хрониках и появляется именно в эпоху Виллани, на рубеже XIII–XIV вв. Интересно, что Данте, современник хрониста, не использует эту легенду и упоминает Карла только как великого императора, спасителя Церкви (Рай, VI, 96), и борца против неверных, вместе с Роландом (Ад, XXXI, 17; Рай, XVIII, 42). Макиавелли в «Истории Флоренции» (II, 2) заимствует сообщение о возрождении города Карлом у Виллани.