– Она – жертва? – спросил карлик.
– Ну естественно, мой недалекий Ганс! Но не просто жертва, а одна из лучших моих жертв! Вот так, Ганс, – барон повернулся и пошел прочь, напевая какой-то марш. Вдруг он обернулся к карлику. – Я устраиваю бал для высшего света. Она там будет. И знаешь, Ганс, – барон усмехнулся, – если хочешь, ты тоже можешь там быть.
Карлик смотрел вслед барону и не понимал, почему эти слова так его задели. Не хотел понимать. Но на бал он пришел.
Бал был великолепен. Огромное количество гостей – пышно разодетых дам и кавалеров, чудесные музыканты… Барон собрал едва ли не всю местную знать. В то же время Ганс кое-где замечал и особо приглашённых. Вот вампир с бледным лицом и кроваво-красными губами выискивает жертву; пожилая ведьма, одетая как королева, кружит голову какому-то юнцу; ослепительный франт пользуется огромным успехом у дам – на досуге он колдун и чернокнижник; а тот мрачного типа немолодой мужчина на самом деле оборотень… Все они ничуть не интересовали Ганса. Он искал глазами Матильду, наконец, нашёл её среди гостей и стал наблюдать. Девушка была одета не хуже самых знатных дам и держалась так, как будто всю жизнь провела среди высшего света: спокойная уверенность, гордая осанка, ни тени смущения. Она непринужденно беседовала с гостями, прекрасно танцевала; она была очаровательна и привлекала внимание присутствующих кавалеров и дам. В то же время Матильда чем-то отличалась от них. Она не была частью всего этого, это было очевидно. Кто же она такая?
Вдруг Матильда увидела Ганса. Их взгляды встретились. У карлика почему-то защемило сердце. Он поспешно отвёл глаза. И тут она сама подошла к нему.
– Здравствуй, Ганс.
– Здравствуй, Матильда, – язык карлика окаменел, ноги стали ватными, глаза уставились в пол.
– Можно пригласить тебя на танец? – спросила девушка. Карлик вскинул голову и удивлённо посмотрел на Матильду. Она хочет танцевать с ним? Это невозможно! Какая-то очередная насмешка, злая шутка… Но – пусть! Ганс смущённо кивнул.
Играл вальс, кружились пары, и Матильда с Гансом присоединились к ним. Как всё это оказалось знакомо карлику! Будто и раньше он так танцевал! Когда? Он не помнил, а ноги помнили: раз, два, три… И вдруг он легко, словно пушинку, закружил девушку в вальсе, не танцевал, а летел – стремительно, едва касаясь ногами пола, летел, позабыв обо всём…
– Ты хорошо танцуешь! – заметила Матильда.
– А ты танцуешь прекрасно! – парировал Ганс. Душа его пела. Давно, очень давно он не испытывал подобных чувств…
И тут же вдруг услышал то, чего боялся. Разговоры! Голоса – женские, мужские:
– Посмотрите, она танцует с карликом! Как забавно!
– Разве это забавно? Да как можно танцевать с уродцем?!
– К тому же он здесь слуга, просто шут.
– А кто она, вы не знаете?
– Она довольно мила. Но я её не помню.
– А мне кажется, что я её видела…
– Возможно, она не из наших мест… Дочь какого-нибудь соседнего барона или герцога.
– А я слышал, простая крестьянка.
– Да что вы! Как её зовут?
– Не припоминаю… ах, да, Матильда!
– Матильда? Ха! Так звали мою кошку! – вдруг врезался в хор особенно громкий и наглый мужской голос. Карлик вскипел. Что-то давно забытое, похороненное глубоко на дне души, вдруг рванулось, пробило зачерствевшую корку и раскаленной лавой выплеснулось наружу.
– Немедленно извинитесь перед дамой, сударь! – закричал карлик. Тут же он оказался перед обидчиком. Молодой пышно одетый повеса в берете с пером удивлённо и весело глядел на Ганса.
– Да вы никак хотите вызвать меня на дуэль… сударь? – язвительно произнес повеса.
– Да! – карлика трясло, он почти ничего не видел – глаза застилала пелена.
– А шпага у вас есть, сударь? – продолжал нахал. – Или хотя бы зубочистка? Она бы вам как раз подошла.
Стоявшие вокруг них люди смеялись. Парень вытащил шпагу и сделал выпад в сторону Ганса. Карлик едва успел отскочить. "Оп!" – сделал повеса еще один выпад. Смех вокруг становился всё громче. Кто-то из гостей дал пинка Гансу и карлик, потеряв равновесие, растянулся на полу.
– Прекратите! Немедленно прекратите! – кричала Матильда.
Вдруг разом всё стихло, будто повеяло мертвенным холодом: Отто фон Шварцкопф быстро шёл по залу.
– Что ты себе позволяешь, Ганс? – сказал он строгим, но абсолютно спокойным тоном. —Подойди сюда.
Карлик, дрожа, подошёл. Снова наступила тишина. Фон Шварцкопф молча смотрел на Ганса, а тот стоял, сжавшись и опустив голову в ожидании злобного окрика или удара.