Втроем, мы зашли в кабинет к Флоксу. Те «небольшие формальности», о которых упомянул Флокс нас неприятно поразили: оказалось, что Флокс записал весь наш разговор в изоляторе. Он показал нам фрагмент записи, затем, выключив изображение, вкрадчиво спросил:
— Господа, вам не кажется, что вы могли бы рассказать мне чуть больше?
— Нет, не кажется, — отрезал я.
— Сотри запись, скотина, — прорычал Бруц, — а то я сотру тебя в порошок, — и полез с кулаками на капитана. Нам с Виттенгером пришлось их разнимать. Флокс отделался разорванной молнией на форменной куртке.
— Фу, господа, не ожидал я от вас такого… — он стоял держась за стол, красный как бортовые огни и судорожно одергивал полы куртки.
— Флокс, я уверен, вы свой законный отпуск любите проводить на Оркусе — он тут от вас недалеко. В следующий раз, когда приедете к нам, я вам устрою такой прием… — пригрозил ему Бруц. Флокс не растерялся:
— Зря вы так. Ваше сержантское удостоверение давно просрочено, и на вашем месте я бы вел себя поспокойнее.
— Ладно, чего вы хотите? — спросил у Флокса Виттенгер.
— Бруц, прав относительно того, где я люблю проводить отпуск. Но чтобы поехать на Оркус, нужны еще…эээ…как это сказать…
— Средства, — подсказал я.
— Это вы сказали, а не я, — спохватился Флокс.
— Я все понял, — Виттенгер был необыкновенно спокоен, — мы с господином капитаном обо всем договоримся. А вы (это он нам с Бруцем) — подождите пока за дверью.
Мы вышли. Виттенгер отсутствовал минут десять.
— Все в порядке, — сказал он, выйдя из кабинета.
— Много запросил? — полюбопытствовал Бруц, но Виттенгер отмахнулся — мол, так, ерунда. А я подумал, не вычтет ли Шеф эту ерунду из моей зарплаты. Абметова выпустили еще через полчаса. На тело Джонса, сколько он не просил, я взглянуть ему так и не разрешил.
— Знаете что, — сказал он мне на прощание, — а я вам не верю, — он имел в виду, что Джонс — не гомоид.
— А я — вам, — ответил я.
Бруц с Виттенгером долго раскланивались, пообещали друг другу впредь взаимно и плодотворно сотрудничать. Когда объявили посадку на рейс ТК-Хармас — ТК-Оркус, мы расстались. Абметов с Бруцем пошли к загрузочному туннелю, мы с Виттенгером — в зал ожидания.
Мы устроились в мягких креслах прямо под самым полюсом прозрачного купола — настолько прозрачного, что если закрыть глаза, запрокинуть голову, посидеть так какое-то время, стараясь забыть где находишься, а потом резко открыть глаза, то черно-звездный провал наваливается, поглощает тебя целиком, и когда секундное оцепенение проходит, ты в смятении оглядываешься по сторонам, ища глазами опору… Сколько раз я был на ТК-Хармас, столько раз проверял — все одно…
— Одного не могу понять, — прервал мои размышления Виттенгер, — я этого Джонса два раза допрашивал по делу Перка и ничего не заметил. Неужели эти гомоиды так похожи на нас?
— Абсолютно, — заверил его я, — но причем тут Джонс?
— Как причем?! Говорю же, я его допрашивал, но мне и в голову не могло прийти, что он — не человек.
— И правильно, ведь Джонс — самый обыкновенный человек… я так думаю, — добавил я, чтоб не зарекаться.
— Так ты специально соврал… — догадался Виттенгер, — а зачем?
— Абметов меня интересовал по двум причинам — две вещи мне необходимо было у него выяснить. Первое: знает ли он где четвертый гомоид. Про Джонса я ляпнул наобум и Абметов попался.
— Так он, вроде, тебе не слишком поверил.
— Не важно… Важен его первый порыв — немедленно взглянуть на тело Джонса. Следовательно, четвертого гомоида он и в глаза не видел.
— Понятно, а какую вторую вещь ты хотел выяснить?
— Номура…
— Да, с Номурой ты малость ошибся.
— Согласен, неловко вышло. Абметов опять выкрутился. Но я рад, что Номура не был предателем. А с Абметовым пусть теперь Бруц разбирается.
— Угу, он пожалуй разберется, — то ли со злорадством, то ли с иронией промолвил Виттенгер.
— Вы о чем?
— Взгляни-ка вон туда, — и Виттенгер указал на выход из того тоннеля, куда мы с мы с ним забежали, преследуя Джонса. К моему великому изумлению, из тоннеля вышли Абметов и Бруц. Они были прокованы наручниками друг к другу и еще к двум охранникам. Следом шествовал довольный Флокс. Он сделал Виттенгеру ручкой, тот приветливо помахал в ответ. Процессия проследовала к полицейскому участку. Виттенгер взглянул на меня, пытаясь определить, готов ли я разделить его радость. Но я сидел словно в ступоре.
— Да ладно тебе, — он ласково потрепал меня по плечу, — с кем не бывает…
— Чего не бывает? — спросил я автоматически. Я даже не уверен, что это я спросил, по-моему я был где-то далеко в тот момент.
— Все что угодно бывает…
— Кому угодно?
— Да что с тобой, очнись ты наконец! — Виттенгера всерьез обеспокоился моим здоровьем. Я сказал, что я в порядке.
— Я тебя прекрасно понимаю, — сказал он с сочувствием, — Бруц спас тебе жизнь и, ты не мог не доверять ему. Но меня на такие сантименты не купишь. Я быстро сообразил что к чему.
— Когда вы начали его подозревать?
— После его оговорки по поводу Джонса. Бруц сказал, будто он подумал, что Джонс его узнал. Конечно, это могла быть просто оговорка, если бы не все остальное… Абметов был по-своему прав, говоря, что он не знал, в какой из сувенирных лавок ты купил пирамидку. Бруц видел у тебя пирамидку и знал, где ты ее купил. Абметову ты показал пирамидку много позже, но зато ты произнес название абметовской тайной организации, что не могло не насторожить его. Складывая вместе Абметова и Бруца мы получаем и мотив и возможность для убийства. А заодно — и того неизвестного типа, которого ты видел в лавке сразу после убийства. Уничтожить следы Антреса в обоих гостиничных номерах для Бруца не составило никакого труда — у него и ключи есть, и подозрений никаких ни у кого не возникло бы, если бы его застали в одном из номеров. Абметов позволил тебе при Бруце выложить все, что ты знаешь о его делах. Предположим, ему вдруг стало наплевать на секретность. Но он предложил нам сделку: признание вины в обмен на молчание. Следовательно, от Бруца Абметову скрывать нечего. Я не был уверен а своих выводах на все сто процентов, поэтому предложил Флоксу проследить, куда пойдут Абметов и Бруц после того, как мы расстанемся. Как я и ожидал, они направились не к посадочному блоку, а к стыковочным узлам. Там у Абметова и Джонса был заранее приготовлен корабль, чтобы, в случае чего, быстро смыться на Хармас. Я полагаю, что после того как Абметов был объявлен в розыск Бруц сразу бросился ему на помощь. Но, возможно, Бруц и не лгал, говоря, что первоначально его целью был Фаон, но потом, обнаружив наши следы на терминале Оркуса, он передумал и последовал за нами. На терминал Хармаса он прибыл, когда ситуация уже вышла из-под контроля. Джонс устроил перестрелку, и у Бруца не было другого выхода как убить его. Бруц, в порядке самообороны, устранил ненужного свидетеля — лучшего шанса он не мог и пожелать.
Виттенгер был чрезвычайно горд своею находчивостью, я же по-прежнему чувствовал себя одураченным. Стал оправдываться:
— Все-таки, я был прав насчет Трисптероса и насчет Номуры.
— Думаю, да. Астронавтов-испытателей мы, конечно, проверим, но и так ясно, что Бруц сочинял на ходу. С другими доказательствами у тебя туговато.
— Есть одно слабое утешение. Абметов согласился на встречу с Вэнджем, следовательно, в Отделе больше никого из Трисптероса нет, иначе Абметову было бы известно о миссии Берха, и он не купился бы на письмо от Вэнджа. Номура о задании Берха ничего не знал, или — знал, но предупредить не успел. Поэтому можно смело докладывать Шефу о Трисптеросе, а дальше — пускай он сам разбирается — проверяет других сотрудников Организации, я имею в виду. За последнее время меня столько раз оставляли в дураках, что всё, хватит, я умываю руки!
«Ты не знаешь, кто идет рядом с тобой», — примерно так сказал мне умирающий гомоид. «Своего собственного коллегу вы как следует не знали», — упрекнул меня Абметов — будто он присутствовал при разговоре с гомоидом.
— В нашем мире все друг друга дурачат, и все остаются в дураках, — успокоил меня Виттенгер. Непохоже, чтоб он сожалел о том, что наш мир так неважно устроен. —Так какие у нас теперь планы? Домой? — с надеждой в голосе спросил он.