Строгость, простота и грандиозность улицы Росси исключительны. Мотив замыкания короткой улицы зданием с колоннадой при единообразном архитектурном оформлении всего пространства можно встретить еще в Париже — фасад церкви Магдалины в перспективе Королевской улицы. Но Королевская улица не имеет того архитектурного единства, каким отличается улица Росси. Во всей Европе того времени не было ничего, даже приблизительно равного по красоте и замыслу Театральной улице. Так думает знаток истории градостроительства Бринкманн. Он высказал даже предположение, что Росси когда-то читал старую работу англичанина-искусствоведа Вудса об эллинском городе Пальмире и, пленившись мастерством эллинской улицы, создал по ее образцу свой ансамбль.
Читал ли Росси книгу Вудса — мы не знаем, но оригинальность, неповторяемость, соответствие этого ансамбля всегдашним художественным методам Росси говорят о самостоятельности творчества зодчего.
Обычная манера Росси компановать арочные окна, сжатые колоннами, превратилась здесь в систему громадных широких арок, как бы уничтожающих стену. В цокольном этаже зданий арки повторены, но без колонн. Этот этаж снизу обработан рустами. Во всем — строгое и ясное соотношение частей. Богатая игра света и тени напоминает мотивы аркад Смольного монастыря, выстроенных «обер-архитектором» Растрелли в стиле барокко. Колонны в фасаде зданий сдвоены, как делали раньше мастера барокко. При организации колоннады Росси отказался от любимого коринфского ордера и обратился к тосканскому с тяжелым дорическим антаблементом. Здания улицы кажутся плоскими, несмотря на наличие колоннады, вдвинутой в глубь стены, и ризалитов. Громадные окна верхних этажей соединены в общую группу, разделенную простым фризом из гирлянд и факелов.
Улица Росси казалась величественным коридором для церемониальных военных шествий. Ее облик, как нельзя больше, соответствует всему военно-бюрократическому укладу царствования Николая I.
Эта улица сохранилась в неприкосновенности до наших дней.
Другим концом улица Росси вливается в Чернышову площадь и организует ее. Чернышова площадь оформлялась, однако, не под руководством Росси, а только по его проектам. Как и в Михайловском ансамбле, непосредственное строительство он предоставил своим помощникам — архитекторам Руска, Кавосу, Иванову и Гальбергу.
Чернышова площадь имеет вид почти полуокружности. Здания, обрамляющие площадь, создавались постепенно. Первоначально строения доходили только до Чернышова переулка, потом их продолжали до Апраксина переулка, наконец, выстроили здание от Апраксина переулка до Фонтанки.
Вместо проектированной в центре площади церкви был разбит сад.
Обработка фасадов на Чернышовой площади в общем соответствует оформлению Александрийской площади. Росси пользовался здесь теми же приемами, но в других соотношениях. Нижний этаж прорезан аркадой окон, верхний — усилен по краям выступами с двумя колоннами, со сложным окном между ними. Центр зданий подчеркивают выступы со сдвоенными колоннами и полуциркульными окнами.
Главная ось площади, Чернышов переулок, пропущена под тремя арками. Любимый мотив Росси — соединять арками монументальных зданий уличные проезды с площадями. Так было в ансамбле площади Зимнего дворца, так организована и здесь связь между Чернышовой площадью и Чернышовым переулком; по этому же принципу, как увидим, будет организована связь между Галерной улицей и Петровской площадью — через арку, соединяющую здания Сената и Синода.
В целом оформление зданий Чернышовой площади значительно скромнее Театральной улицы. Эффект достигается здесь не столько декоративными приемами, сколько общей формой зданий, пропорцией частей. «Дом министерств» на Чернышовой площади организован почти так же, как «проект обывательских домов» на Михайловской площади, только (в соответствии с общим стилем Александрийского ансамбля) коринфские колонны заменены тосканскими.
По мере перехода с Чернышовой площади к Александрийской нарядность, торжественность оформления постепенно возрастает, достигая наибольшего напряжения в здании Александрийского театра.
Торжественное открытие 31 августа 1832 года Александрийского театра означало как бы завершение всего Александрийского ансамбля. Но к этому времени закончено было далеко не все из задуманного по организации Чернышовой площади.
Сложная работа по организации ансамбля из двух площадей и улицы, по постройке ряда крупных зданий требовала больших материальных ресурсов, сложного служебного аппарата, затраты значительной энергии. Строительство затянулось до 1835 года, когда Росси был уже не у дел.
В 1828–1835 годах архитектор Щедрин, по планам Росси, пристроил к стоявшему на площади зданию, выстроенному Е. Соколовым, большое здание Публичной библиотеки. Новое здание выходило на Александрийскую площадь и соответствовало всему ее ансамблю.
В своем последнем проекте здания Публичной библиотеки Росси снова показал себя остроумным, хорошо дисциплинированным мастером. Он сохранил боковой трехэтажный фасад Соколова, выходящий на площадь тремя окнами, и повторил их слева. В середине нового здания он организовал колоннаду ионического ордера, спроектировав первый этаж так, как это сделал Соколов.
По обычной своей манере, над средней частью здания Росси возвышает аттик. Наверху его статуя сидящей Афины Паллады, богини мудрости в Древней Элладе. Колоннада слегка растянута; за ней ритмично расположены окна и статуи знаменитых деятелей древнего мира, Греции и Рима: Гиппократа, Демосфена, Евклида, Гомера, Платона, Эврипида, Тацита, Геродота, Вергилия и Цицерона. Над ними — богато украшенный скульптурный фриз.
Ансамбль площади завершался павильонами Аничкова дворца, которые Росси выстроил в 1817 году.
Во втором и третьем вариантах планировки ансамбля Росси предполагал сломать павильоны, уничтожить садик, удлинить здание дворца и библиотеки. От всего этого пришлось отказаться. Этот ансамбль довести до художественного завершения не удалось.
Полная движения стрела Невского проспекта, этой всеобщей коммуникации Санкт-Петербурга, прервалась на один короткий момент в самой середине, между садом Аничкова дворца и зданием Публичной библиотеки.
Новый театр организовал здесь площадь, слившуюся с перспективой Невского проспекта. С другой стороны театр организовал новую улицу, которая потребовала организации площади, куда она вливалась.
Последовательность застройки «куска города» в этом пункте была доведена до конца. Если бы к завершению строительства было проявлено побольше воли, если бы с такой силой не давил «казенный интерес» (весь Александринский ансамбль был сплошь застроен казенными зданиями), по замыслу Росси, несомненно, образовался бы центр, к которому потянулись бы соседние куски города, создавая новые, более обширные городские ансамбли.
Но замысел великого зодчего только напугал Николая I. Запад и так угрожает России могучей волной революционных идей. Можно ли в этой обстановке поощрять подозрительные затеи своевольного чиновника Росси? Его мысль выходит слишком далеко за пределы задания, предуказанного ему императорской волей…
Изыскиваются мотивы, материальные ресурсы оказываются исчерпанными. Росси — больше не строитель.