Росси наивно думал, что его громадные строительные работы в Петербурге, его общепризнанная европейская слава — еще в 1828 году Флорентийская академия художеств избрала его своим «профессором I ранга» — будут всегда иметь вес в высоких кругах.
Он жестоко ошибся.
Придирчивая критика инженерного департамента выводила Росси из себя уже во время работ над Александринским ансамблем. Министр двора усердно выискивал неполадки при постройке театра, отказался дать награды строителям, помощникам Росси. С каждым днем положение Росси делалось все менее устойчивым. Атмосфера стала невыносимой. Росси был вынужден одним ударом разрубить узел, неумолимо стягивавший его творческую инициативу. Он подал в отставку, может быть втайне надеясь, что без него не обойдутся. Но все «обошлось» прекрасно. Штауберт строил и достроил Сенат и Синод, помощники Росси довели до конца Александринский ансамбль, а здание Главного штаба закончил военный инженер Черник.
С «любовью и честью своего звания» Росси оказался не у дел. Правда, при отставке ему позолотили пилюлю. Его освобождали от всяких строительных работ, якобы давая ему возможность восстановить расстроенное здоровье: не хотели терять человека с такими выдающимися способностями.
Вскоре после отставки Росси уехал за границу, но вернулся еще более расстроенным и больным.
Говорят, что в конце жизни он всецело замкнулся в кругу своей семьи. Росси был женат два раза. От первого брака у него остались трое сыновей и две дочери, от второго — двое сыновей и три дочери.
Вторая жена Росси, Софья Андреевна, из фамилии Андерсон, со своими детьми, пасынками и падчерицами жила по состоянию здоровья в Ревеле (у Росси было там два маленьких деревянных домика). Она постоянно болела и вечно требовала присутствия мужа. Росси, еще в разгаре своей деятельности, часто вынужден был бросать дела и уезжать в Ревель. Когда Росси был освобожден от строительных работ, он все же оставался членом различных строительных комиссий. Поэтому приходилось жить в Петербурге и вести двойное хозяйство.
Такая жизнь требовала больших средств, и Россг вечно нуждался, постоянно искал денег. В 1830 году Николай I вздумал в виде особой награды подарить зодчему особняк. Росси предпочел получить вместо дома сто тысяч рублей деньгами. В добывании денег Росси часто вынужден был выступать против чиновных традиций. Такова была история с его ложей в Александрийском театре, которую Росси в свое время вытребовал для себя. Росси захотел взамен ее получить от дирекции театров некоторую сумму денег. Директор отказал в этой странной просьбе: «Вправе ли еще Росси делать без особого дозволения подобного рода передачи ложи, высочайше назначенной для безденежного пользования лично ему самому, и по непомерности при том об’явленного им на таковую передачу требования?»…
Росси поступил дерзко и бесцеремонно: он стал продавать свою ложу на каждый спектакль. «Ложа сия — доносил директор театра министру двора — занимается почти при всех представлениях разными лицами из публики, и как впуск в оную… делается по особому на нее выданному господину Росси билету, то открылось, что с сим билетом присылается в театр человек, который и продает сию ложу местами по одиночке разного рода людям».
Это барышничество сочли при дворе совершенно недопустимым. По приказанию директора театра «замеченный человек не только предупрежден, но и задержан с об’явлением, что если продолжит еще впредь подобные действия, то как нарушитель установленных правил будет отправлен за это в полицию».
Предупреждение нисколько не помогло.
Десятого января 1833 года ложу Росси заняли семь человек «разного рода людей, между которыми произошла ссора и драка». В полицейском протоколе, между прочим, сказано, что в ложе Росси были не только дворяне или чиновники, но «также крепостные люди».
Директор снова доложил об инциденте министру двора, особенно подчеркнув ненормальность отношений Росси к театру. «В прежнее время архитектор Модюи действительно имел и Большом театре ложу, тоже во втором ярусе, но, как известно, пользовался оною лично сам, не продавая оной; при том же он состоял совершенно в другом противу господина Росси положении, ибо ему, по высочайшему повелению, назначена была в здании театра и казенная квартира с тем, чтобы все могущие быть по театру сему переправки и переделки производились под его руководством, за что, вероятно, предоставлялась ему также и ложа, о коей, впрочем, точного повеления не имеется. Господин Росси по зданию Александрийского театра, со времени сдачи оного в дирекцию, никакого влияния не имеет, и дирекции не предстоит в нем надобности. За отстройку же театра сего удостоен он другого рода гораздо значительнейшей наградой». Директор намекал здесь на те сто тысяч рублей, которые Росси получил когда-то вместо особняка.
В конце концов министр двора, от имени Николая I, велел «об’явить господину архитектору Росси, чтобы впредь не осмеливался продавать своей ложи никому, во избежание случившихся неприятностей. В противном случае ложа будет от него отобрана».
В бумагах Кабинета за тридцатые и сороковые годы сохранились постоянные просьбы Росси о выдаче ему той или иной суммы денег. Частные лица два раза возбуждали процессы против Росси, пред’являя не погашенные в срок закладные листы. Кабинет покрывал эти долги за счет его жалованья. В 1846 году, когда умерла его жена, Росси вынужден был заложить ее бриллианты, чтобы оплатить похороны: Кабинет отказал ему в выдаче пособия.
Так знаменитый русский зодчий, построивший для казны зданий примерно на 60 млн. рублей, наполнивший столицу бессмертными памятниками архитектурного искусства, постоянно сидел без денег и вынужден был выпрашивать подачки.
О работах Росси в 1833–1849 годах сохранились лишь скудные сведения.
В 1836 году его назначили, как мы уже знаем, в состав комиссии архитекторов по осмотру Александринского театра. В комиссию Росси не явился.
В Публичной библиотеке сохранились четыре проекта фасадов какого-то дворца с обычной подписью «Архитектор Росси». Чертежи датированы 1838 годом.
Некоторые исследователи утверждают, что эти проекты относятся к зданию Мариинского дворца[24]. Росси было приказано составить первоначальные проекты дворца, но строить его не дали. Мариинский дворец выстроил любимейший архитектор Николая I, Андрей Иванович Штакеншнейдер. по собственным планам. Никакого, даже самого отдаленного сходства с чертежами Росси в них нет.
Еще несколько дат.
Третьего мая 1845 года Росси осматривал Большой театр, перестроенный Антуаном Модюи, когда-то сослуживцем его по комитету Бетанкура.
В ноябре 1848 года, вместе с архитектором Александром Иеронимовичем Руско, он принимал участие в работах, вероятно реставрационного характера, в Таврическом дворце, выстроенном еще в XVIII веке известным тогда архитектором И. Е. Старовым для князя Потемкина-Таврического.
В семейных преданиях есть сведения о постройке колокольни Юрьевского монастыря в Новгороде. Это — единственная постройка Росси за последние шестнадцать лет. произведенная по поручению М. А. Орловой-Чесменской.
Двадцать четвертого февраля 1849 года министр двора командировал А. И. Руско к архитектору Росси для «безотлучного надзора за успешным производством работ по увеличению четырех лож авансцены Александрийского театра». Речь шла об увеличении боковых императорских лож и лож бенуара. Росси умер в разгаре этих работ.
В «Адрес-календаре Санкт-Петербургских жителей» 1844 года К. Нистрема, на сороковой странице второго тома напечатано: «Росси, Карл Иванович, коллежский советник, проживает по Фонтанке, III Адмиралтейской части, 4 квартал, близ Калинки-на моста, дом Трофимова № 160».
В «Путеводителе по Санкт-Петербургу и его окрестностям» 1843 года можно найти интересную характеристику всех четырех адмиралтейских частей Санкт-Петербурга.
