— Увидишь, где-то горит, — сказал Малыш. — Это пожарная машина.
— Вот бы загорелся наш дом! — мечтательно сказал Карлссон. — Тогда бы они попросили меня помочь им, ведь я лучший в мире пожаротушитель.
Но тут они увидели, что пожарная машина остановилась как раз внизу под ними, а вокруг нее столпился народ. Однако огня нигде не было видно. И неожиданно к крыше приставили лестницу, этакую длиннущую складную пожарную лестницу.
Малыша осенило:
— А что, если… подумать только… а что, если они приехали, чтобы снять меня отсюда?
Потому что он вспомнил про записку, которую оставил у себя в комнате. А ведь сейчас было уже довольно поздно.
— Вот еще! — возмутился Карлссон. — Кому какое дело до того, что ты немножко прогулялся по крышам!
— Да… моей маме есть дело. Она такая нервная. У нее столько нервов, и они все время дергаются…
Ему вдруг стало жаль маму и захотелось скорее вернуться к ней.
— Ясное дело, можно немножко попроказничать с пожарными, — предложил Карлссон.
Но Малышу больше проказничать не хотелось. Он стоял не двигаясь и ждал, когда поднимутся пожарные.
— Ну, ладно, — согласился Карлссон, — пожалуй, и мне пора домой, пора ложиться спать. Правда, мы сегодня совсем мало проказничали, но ведь нельзя забывать, что сегодня утром у меня была температура не меньше тридцати-сорока градусов!
И, крикнув Малышу «хейсан-хоппсан!», он побежал вприпрыжку по крыше.
— Хейсан-хоппсан, Карлссон! — ответил ему Малыш, не спуская глаз с приближающихся пожарных.
— Послушай-ка, Малыш! — крикнул Карлссон напоследок, перед тем как юркнуть в трубу. — Не говори пожарным, что я здесь. А не то, как только где загорится, они вечно будут присылать за мной. Ведь я лучший в мире пожаротушитель!
Один пожарный был уже совсем близко.
— Стой где стоишь! — велел он Малышу. — Не двигайся с места. Сейчас я сниму тебя оттуда.
Малыш решил, что это очень любезно со стороны пожарного, хотя и ни к чему. Ведь он весь вечер ходил по крышам, и ему ничего не стоило сделать еще несколько шагов.
— Это моя мама послала тебя? — спросил он пожарного, когда тот, взяв его в охапку, понес к лестнице.
— А как ты думаешь? — ответил пожарный. — Но, знаешь… мне сначала показалось, что здесь на крыше было двое мальчишек…
Малыш помнил, что ему велел Карлссон, и серьезно ответил:
— Нет, кроме меня, здесь никакого мальчишки не было.
У мамы в самом деле было столько нервов, что она не могла не дергаться. Она стояла на улице вместе с папой, Буссе и Беттан и, когда пожарный спустился, бросилась к Малышу: обнимала его, то плакала, то смеялась. Потом папа взял его на руки, крепко прижал к себе и нес на руках до самой квартиры. А Буссе сказал:
— Ты так можешь до смерти напугать кого угодно.
Беттан тоже заплакала и добавила:
— Больше никогда этого не делай, понял?
Когда же он чуть погодя уже лежал в кровати, они все собрались вокруг, словно был день его рождения. И папа очень серьезно спросил:
— Разве ты не знал, что мы будем волноваться? Не знал, что мама расстроится и станет плакать?
Малыш заерзал на постели:
— Я не думал, что она так уж сильно будет волноваться.
Мама обняла его крепко-крепко и сказала:
— Подумай только, а что, если бы ты упал с крыши? Подумай, ведь мы могли лишиться тебя!
— И вам стало бы меня жаль? — с надеждой спросил он.
— А ты как думаешь? — спросила мама. — Мы ни за что на свете не хотели бы потерять тебя, сам знаешь.
— Даже за сто тысяч миллионов крон?
— Нет, даже за сто тысяч миллионов крон.
— Неужели я так дорого стою? — удивился Малыш.
— Ну конечно, — ответила мама и снова обняла его.
Малыш задумался. Сто тысяч миллионов крон, какая это уйма денег! Неужели он вправду столько стоит? А ведь щенка, отличного щенка, можно купить за пятьдесят крон.
— Послушай, папа, — сказал Малыш, подумав немного. — Если я стою сто тысяч миллионов крон, ты можешь дать мне пятьдесят крон наличными на маленькую собачку?
КАРЛССОН ИГРАЕТ В ПРИВИДЕНИЕ
Лишь на следующий день за обедом они стали расспрашивать Малыша, как он попал на крышу.
— Ты вылез туда через чердачное окно? — спросила мама.
— Нет, я полетел туда с Карлссоном, который живет на крыше.
Мама с папой переглянулись.
— Нет, я больше не могу, — сказала мама. — Этот Карлссон сведет меня с ума.
— Послушай, Малыш, — заявил папа, — никакого Карлссона, который живет на крыше, вовсе нет.