Карма.
Карма.
Принимая желаемое за действительность мы часто ошибаемся, но не принимая действительность, как желанную, мы часто ошибаемся не меньше.
- Эй, Семеныч! - пожилой рабочий, обряженный в замасленную форму окликнул опрятно одетого мужчину, стоявшего у здания заводского управления. Мужчина обернулся на голос и расплылся в улыбке, завидев того, кто кричал.
- Хэхэй! - ответил на приветствие мужчина. - Здорово Михалыч! - проголосил он.
- И тебе не хворать, - улыбаясь, протянул руку подошедший к Семенычу, Михалыч. - Ты чтож, посреди дня и не на рабочем месте? - вкрадчиво поинтересовался рабочий у стоявшего мужчины под тенью козырька входа в управление.
- Рабы работают Михалыч, а я в отпуске с сегодняшнего числа, - загоготал довольный своей шуткой мужик. - Сейчас в бухгалтерии перерыв дождусь, получу денежку и в деревню.
- Хо-хо! Вон оно чего, - загомонил Михалыч. - А я иду в цех к Иванычу, гляжу, стоит голубь гоголем, ты-ль, иль не ты-ль, дай думаю кликну...
- Не ошибся Михалыч, я, как есть я, - деловито приосанился Семеныч, глядя сверху вниз на пожилого работягу. - А ты чего, к Иванычу то прешь? - задал он пустопорожний вопрос, попутно доставая из кармана рубашки - помятую пачку сигарет и спички.
- Дык, фрезер у нас на станке поломался, вот на поклон и иду, у Иваныча в загашниках много чего, сочтемся потом. - почесал затылок Михалыч, глядя как Семеныч вынимает из пачки сигаретку. - Угощай чель, подымим на пару, - кивнул Михалыч на пачку в руках Семеныча и протянул руку.
- Хэ, - возмутился Семеныч отодвигая в сторону свою руку с сжатой в ней пачкой. - Ты старый такие не куришь, у тебя свои есть, крепкие, а эти легкие, импортные. Михалыч с досадой взглянул на отстраняемую от него пачку, потом на Семеныча и опять на пачку.
- Так, забыл я, в цеху свои то, - взглотнул и опустил в смущении глаза Михалыч, не любил он, что-то, у кого-то просить, а тут вроде и не нарочно оставил папиросы и пришлось спросить. Михалыч хотел сейчас провалиться на месте, лишь бы не спрашивать у этого скупидона, даже такую мелочь, как сигарета, но увы, уже спросил и тут же получил отворот поворот с насмешкой, мол дескать свои то прижилил, а чужие просишь, не хорошо мол старик ведешь себя. - Ээ, ладно, не нужно, потом посмолю, когда в цех вернусь, убери это дело, пойду я, работать нужно.
- Да ты что, Михалыч, - мужик прочувствовал стыд старика, удовлетворился и сжалился над ним. - Да хоть все забирай, потом сочтемся. - Семеныч благодушно протянул всю пачку рабочему. Тот с мгновение помедлил не решаясь и протянул к пачке руку вытаскивая из нее одну импортную сигаретку.
- Не, спасибо, все не нужно, я мальца покурить с тобой хотел, побалакать, все не нужно. - Михалыч обломил фильтр и сунул в рот получившийся огрызок. - Не спичек не нужно, свои имеются, - отказался он от протянутого мужиком коробка и вынул из засаленного кармана свои. Прикурил, жадно затянулся и прикрыв глаза выпустил из легких дым. - Вот, так хорошо, сразу крепкие, - одобрительно покачал головой старик и затянулся еще.
Мужики стояли молча и смолили, каждый думал о своем. Семеныч думал о скором отдыхе и рыбалке в деревенской речке, ему с братом от родителей достался там дом, брат постоянно там жил, а Семеныч заглядывал наездами, как полноправный совладелец. Он приезжал и ему освобождали часть дома на все время пока он гостил в родных пинатах.
Семеныч был нелюдим и его раздражала многочисленная детвора которую за недолгие тридцать семь лет наплодил его младший брат с своей супругой дояркой. ЭХ, деревенщина, думал Семеныч, наплодят нищеты, потом плачутся, нет чтоб жить как он, закоренелый холостяк, живет в свое удовольствие и радуется жизни.
Получил от завода однушку когда стал мастером, что еще нужно для счастливой жизни? Да ничего, если только на море в отпуска ездить, а не в эту опостылевшую деревню каждый год, так ведь на море то дорого обходится, поэтому чем родная речка не море, зачем лишнее тратить, когда свои, пусть плохонький но курорт, все же есть.
А Михалыч стоял и думал тем временем, вот ведь человек этот Семеныч, живет бобылем, вроде правильный весь, со всех сторон, а вот все равно, что-то в нем не так, не наш он человек, ни простой ни душевный. Чужой, злоба в нем какая-то, на весь мир как будто. Ну да ладно, люди разные бывают и разные люди богу нужны. Михалыч отвлекся, к управлению подходила Виолетта Розмановна, заканчивался обед.
- Здравствуйте, Виолетта Розмановна, - Михалыч поклонился пышной женщине. - Доброго здоровьица вам кормилица. - он лукаво улыбнулся расплываясь в добродушной улыбке.
- Здравствуйте Семен Михалычь, - запыхавшись, пропищала миловидная и пышная женщина средних лет рассыпаясь в счастливой улыбке от свалившихся на нее пожеланий и комплимента.