В мире существуют разные классы людей. Во-первых, богочеловеки, чье самоотречение совершенно и которые делают только добро другим, жертвуя при этом даже собственной жизнью. Это наивысшие люди. Если их найдется хотя бы сотня в какой-нибудь стране, то стране этой нечего приходить в отчаяние. Но, к сожалению, таких людей слишком мало. Затем есть хорошие люди, делающие добро другим до тех пор, пока это не вредит им самим: наконец, есть третий класс людей, которые вредят другим, чтобы себе сделать добро. Один санскритский поэт говорит, что есть четвертый класс людей, которому он не подыщет названия, наносящий вред людям ради удовольствия вредить. Подобно тому, как на одном полюсе бытия стоят высочайшие люди, делающие добро ради добра, так на другом полюсе находятся люди, делающие зло ради зла. Они никакой выгоды не получают от того, что делают зло, но зло лежит в самой их природе.
Существует два санскритских слова: "правритти", означающее движение по направлению к чему-нибудь, и "нивритти" — движение прочь от чего-нибудь. Правритти олицетворяется тем, что мы называем миром "Я" и "мое"; оно включает все то, что обогащает это "Я" посредством денег, власти, славы и что по природе стремится захватить, собрать все в один центр, и центр этот есть "Я". Когда стремление это начинает ослабевать и наступает нивритти, или отдаление, отхождение, тогда вступают в свои права нравственность и религия. Как правритти, так и нивритти — суть разные виды труда: правритти — дурная работа; нивритти — хорошая работа. Нивритти является основой всякой нравственности и религии, и конечное совершенство ее выражается в полном самоотречении, в готовности пожертвовать умом, и телом, и всем для другого существа. Когда человек дошел до этого состояния, он достиг совершенства в Карма-Йоге. Это наивысший результат добрых дел. Хотя бы человек не изучил ни одной философской системы, хотя бы он не верил ни в какого Бога, хотя бы он не молился ни разу во всю свою жизнь, если он одной только силой хороших дел пришел к такому состоянию, что готов отдать жизнь для других, то он достиг того же пункта, к которому религиозного человека приводит молитва, а философа — знание. Итак, мы видим, что философ, молящийся и работник — все встречаются в одном пункте, и пункт этот есть самоотречение. Как бы ни разнились друг от друга философские и религиозные системы, все человечество все же преклоняется с благоговением и трепетом перед человеком, готовым пожертвовать собой для других. В данном случае вопрос вовсе не в верованиях или в доктрине — даже люди, очень враждебно относящиеся к всяким религиозным идеям, сталкиваясь с фактами полного самопожертвования, чувствуют, что они должны перед ними преклониться. Разве вы не видели, как даже самый строгий христианин, читая "Свет Азии" сэра Эдвина Арнольда, преклоняется перед Буддой, не проповедовавшим ни о Боге и ни о чем ином, кроме самопожертвования. Единственно, чего не знает узкорелигиозный человек, это есть то, что собственная его цель в жизни совершенно тождественна с целью тех, с кем он расходится в убеждениях. Молящийся, держа всегда перед собой идею о Боге и окружая себя добром, приходит в конце концов к тому же пункту и говорит: "Да будет воля Твоя" — и ничего не сохраняет для себя. Это и есть самоотречение. Философ со всем своим знанием понимает, что все видимое есть иллюзия, и с легкостью от него отказывается. И это — самоотречение. Итак, Карма, Бхакти и Джнана встречаются в этой точке; это и хотели сказать все велики проповедники древних времен, говоря, что Бог не есть мир. Мир одно, а Бог — другое, и различие это весьма правильное. Под миром они разумеют эгоизм. Бог — это бескорыстие. Можно жить на троне, в золотом дворце, и быть совершенно неэгоистичным: такой человек живет в Боге. Другой человек живет в лачуге, носит лохмотья и ничего на свете не может назвать своим; однако, если он эгоистичен, он глубоко погружен в мирскую суету. Вернемся теперь к одному из главных наших положений. Мы говорим, что не можем творить добра, не делая одновременно какого-нибудь зла, и не можем творить зла, не делая вместе с тем и добра. Как же нам работать, зная это? На этом основании и возникали секты, которые, опираясь на то, что человек, живя, должен убивать бедных маленьких животных и растения и чему-нибудь или кому-нибудь вредить, с удивительным самомнением проповедовали медленное самоубийство, как единственное средство уйти из мира. Поэтому, согласно их учению, остается только умереть. Джайны проповедовали эту доктрину как высший идеал. Она кажется очень логичной. Но истинное разрешение вопроса содержится в Гите и выражается в теории бесстрастия и полной отрешенности при выполнении своей жизненной задачи. Знайте, что вы совершенно отделены от мира; однако вы живете в мире и, что бы вы в нем не делали, работайте не для себя. Каждый поступок, совершаемый вами для себя, обратит свое действие на вас же самих. Если он хорош, вам придется нести хорошие последствия: если дурен, вы получите дурные результаты;но всякое действие, совершенное не ради себя, каково бы оно ни было, не обратит на вас своего действия. Эта идея очень ярко выражена в одной фразе в индусском священном писании: "Если он даже убьет всю Вселенную (или если его самого убьют), он не будет ни убийцей, ни убитым, если он поймет, что действовал не для себя". Поэтому КармаЙога учит: "Не отрекайся от мира; живи в мире, впитывай его влияние, сколько можешь; но лучше вовсе не работай, чем если ты будешь это делать для личного удовольствия". Целью жизни не должно быть удовольствие. Сперва убей себя, а затем вбери весь мир, как себя самого, — как говорили древние христиане: "Надо совлечь с себя ветхого человека". Этот "ветхий человек" — есть эгоистичное представление, что весь мир создан для нашего наслаждения. Неразумные родители учат своих детей молиться: "Господи, Ты создал для меня это солнце и эту луну!". Как будто Господу нечего больше делать, как создавать все для этих младенцев! Не учите ваших детей таким глупостям! Затем, есть люди неразумные в другом отношении: они учат, что все животные созданы для того, чтобы мы их убивали и ели, что весь мир сотворен для наслаждения людей. Все это неверно. Тигр, пожалуй, скажет: "Человек создан для меня" — и будет молиться: "Господи, как скверны эти люди, которые не попадаются на моем пути, чтобы я их съел; они нарушают Твой закон". Если мир создан для нас, мы тоже созданы для мира. Более всего задерживает наше движение вперед мысль, что мир создан для нашего наслаждения. Мир этот не ради нас сотворен; миллионы людей покидают его каждый год, и мир этого не чувствует, потому что они замещаются миллионами других людей. Мир в такой же мере создан для нас, как и мы для мира.