- Ага, типаж. Знаешь, очень давно была такая группа, название забыл, но связано как-то со всей этой буддийской чешуёй.
- Нирвана? - подсказала она ледяным тоном.
- Точно! Так вот, был у них солист, такого же не твоего типажа, а люди знаешь как его превозносили, вон брат мой и тот туда же, оно и ясно, типаж-то у них общий. А я вот смотрел на него и думал, прошло уже время таких мальчиков. Чтобы добиться чего-то в наше время, нужен совсем другой этот твой типаж.
- Типо твоего? - издевательски усмехнулась она.
- Да, и ты можешь не признаваться в том, что у тебя коленки от таких как я подгибаются.
- На таких как ты смотреть смешно.
- А чего тогда вырядилась так, словно пришла меня соблазнять? - я надеялся поставить ее в неловкое положение, заставить смутиться, но вышло совсем иначе.
- Так я и пришла, - она пожала плечиком, которое открывал вырез платья.
Я немного опешил. В ее словах и в том, как просто она признала мою правоту, явно был подвох. А она, выждав паузу, продолжила шипеть:
- Это у меня развлечение такое, люблю всем нравиться, люблю внимание, люблю, когда на меня смотрят и хотят.
- Дура.
- Почему это? Вот ты от природы такой самоуверенный. А я просто поднимаю себе самооценку, - и ее подбородок задрался, что выглядело чертовски высокомерно.
- Знаешь, что бывает с чем-то, чего многие хотят, а получить не могут? Это могут украсть или взять силой, - мрачно предрек я.
Вид ее поменялся. Она перестала ломать комедию, и я сразу понял, что с последней своей фразой перегнул.
- Ты пытаешься сказать, что если меня изнасилуют, виновата буду я, а не то животное, что оказалось не в силах себя контролировать?
- Ничего такого я не пытался сказать. Но ты ведь только что призналась, что специально нарываешься.
- Мужчины, - фыркнула Алекс, - любое свое мерзкое действие будут оправдывать чем угодно. Я вовсе не хочу, чтобы со мной случилось то, что ты сказал, я просто хочу хорошо выглядеть. Так я уверенней себя чувствую. Ясно? - и она в один глоток осушила содержимое бокала, а потом опустила его на стол, стукнув чуть громче, чем надо.
Вот значит как, стало даже немного обидно, что причина так проста и банальна.
- Ладно тебе, - я примирительно поднял вверх обе руки, - за всех я не в ответе, но я же обещал, что не буду подкатывать.
- Вот и не забывай, - она тыкнула в мою сторону указательным пальцем, а уже через секунду этим же пальчиком, поманила к нам официанта.
Потеряв надежду на веселенькую ночь, я сник и заодно утратил почти весь интерес к происходящему, решив, что раз уж все равно оказался в баре, то не грех и напиться.
***
Никогда еще мне не было так грустно вернуться домой. Завтрашний день был выходным, все запланированные дела, я мог отменить, и алкоголь очень активно мешал бороться с этим соблазном.
Знаю же, что завтра пожалею, о том, что весь день пустил псу под хвост. И знаю, что упадническое настроение еще можно исправить, только тогда я точно никуда не пойду. Первая стадия опьянения была для меня самой приятной, я становился веселым и общительным без меры. Вторая, та в которой я пребывал сейчас, наоборот делала меня загруженным и злым. Но была еще и третья, геройская стадия. В ней я чувствовал себя способным на любые подвиги, одна лишь загвоздка: часто я ничего потом не помнил и болел после весь следующий день. Только вот убедить себя не пить больше во второй и самой паршивой стадии мне удавалось редко.
В скудном на выбор домашнем баре нашлась открытая бутылка джина. С ней я и отправился к капсуле. На ходу активно опорожняя.
Понятия не имея, можно ли лезть туда пьяным, я забрался в эту адскую машину и отмел мысль о консультации по данному вопросу у моей сегодняшней собутыльницы. И так все мозги вынесла из-за пропущенных лет. Хорошо-хорошо, я честно проживу всю свою здешнюю жизнь сознательно.
Просто посмотрю кем, я стал. И где же мое место по заслугам.
Да не пропусти я эти десять лет, мы могли бы встретиться как ровесники. Но каким-то образом я знал, что поступил правильно. В десять лет дети уже осознают, в каком дерьме они очутились, ну или в шоколаде, тут уж у кого как. По крайней мере, еще через семь-восемь лет я уже буду действовать, пока он все еще сидеть на месте и подрастать.
***
Мне снился какой-то странный сон. Беспокойный и неприятный. Потом было пробуждение медленное и никак не желавшее стать окончательным. Смутно я услышал, как вокруг меня все оживилось. Различил топот ног и звон посуды. А потом кто-то присел на край моей кровати.
- Варг, малыш, просыпайся, уже утро, - голос матери вырывал меня из дремы, а солнечный свет настырно проникал неясными бликами даже сквозь зажмуренные веки.
Просыпаться никак не хотелось. Но я решительно открыл глаза.